Через десяток лет наступил первый длительный – около недели – перерыв, и после этого периоды тишины начали повторяться в среднем раз в два-три года. А еще полвека спустя то, что посчитали очередным перерывом, оказалось окончательным возвращением к былой тишине.

Поскольку с двенадцатого года уже успело вырасти не одно поколение людей, то далеко не все восприняли отсутствие шумового фона как событие положительное. Психиатрам опять прибавилось работы. Между тем, астрономы, физики и им подобные скучные люди, предпочитающие пошлые математические расчеты возвышенным поискам истины, не прекращали исследований. Как порой случается, серьезное открытие в этой области сделал вовсе не маститый ученый, а молодой студент, решивший однажды от нечего делать прогнать ускоренную запись первых двадцати лет грохота через простенькую и уже устаревшую программу по поиску шифрованных сообщений в радиопереговорах. Молодому человеку, впрочем, так и не удалось опубликовать свои выводы. Все серьезные периодические издания требовали ввиду молодости и неопытности исследователя, чтобы результаты его работы были сначала оценены кем-либо из более авторитетных лиц. Однако более авторитетные лица, хотя и не могли найти никакой ошибки в действиях студента, все же не решались поставить свое имя под статьей, опасаясь из-за этого стать лицами неавторитетными.

Один за другим ученые просматривали информацию о дешифровальной программе, затем доказательства аутентичности используемой молодым человеком записи грохота, и один за другим соглашались, что результаты должны иметь неоспоримое научное значение. Затем они включали динамики, и после непродолжительного прослушивания спрашивали:

– И вот это вы собираетесь публиковать?

И качали головами.

А потом, вернувшись домой, каждый хорошенько напивался – порой впервые за долгие годы. И все равно долго не мог уснуть, с замиранием сердца вспоминая слова:

– По порядку номеров – рррасчитайсь! Первый! Второй! Третий!..

И только одна мысль немного успокаивала их, пьющих, но не пьянеющих: если бы солдат подняли по боевой тревоге, вряд ли их стали бы заставлять рассчитываться.

Юлия Гофри Белая кошка в черную клетку

Юлия Гофри

Белая кошка в черную клетку

Едва Миша приоткрыл дверь, как изнутри раздался громкий, сравнимый с пароходной сиреной Танин вопль:

– Стой, зар-р-р-раза!

Миша замер. В следующую секунду его едва не сбил с ног пушистый черно-белый метеор. От неожиданности молодой лаборант позволил животному проскочить мимо и радостно умчаться вдаль по коридору. Однако спустя секунду Миша уже сориентировался: