"Что они там, быка, что ли, жарят!" — досадливо подумал я. — "Этот фейерверк, наверно, с Альфы Центавра видно не вооруженным глазом. Опять перепились! Ну, я вам сейчас устрою маневры, максимально приближенные к боевым."

Я обошел лагерь по дуге, что бы выйти с противоположной стороны. По дороге я напрягал слух, ожидая услышать пьяный гвалт, но кроме треска пламени ничего не услышал. Спят, аки младенцы.

Пройдя сквозь чащу, я уже готов был выскочить на поляну и раздать учебно-боевых тумаков. Но встал как вкопанный.

Костер не горел. За то прекрасно горели оба с таким старанием построенных мной шалаша.

Я быстро присел за ближайшее дерево и просканировал взглядом лагерь. Ни какого движения, ни звука.

В отблесках пламени заметил у входа в штаб лежащее тело. Это вполне мог быть перепившийся партизан, но чутье мне подсказывало, что это не так.

Как бы сильно не перепились бойцы, а пожар хоть кого-то, но должен был поставить на ноги. Да и Барбара…

Мысль о девушке заставила меня действовать быстрее.

Вдоль освещенной границы я, стараясь не светиться для возможных наблюдателей, переместился ближе к штабу настолько, что бы рассмотреть лежащего.

Это оказался дон Педро. Я узнал его по кителю и сапогам. Он лежал на боку, и его лица мне видно не было.

Глаза отметили какое-то несоответствие, и я сообразил лишь через несколько секунд, что кобуры с маузером, с которой он никогда не расставался, на нем нет.

Я еще раз огляделся по сторонам и быстро проскочил открытое пространство.

Дон Педро был мертв. Несколько пулевых отверстий на груди и шее полностью объясняли его нынешнее состояние.

Мой взгляд упал на пару торчащих из-за бугра сапог, практически за пределами освещенного пожаром круга.

Это был Лопух. Из его рта по-прежнему торчал кусок стебля, а под правым глазом виднелась аккуратная дырка. Остальные бойцы отряда лежали здесь же, в разных позах, кого как застала смерть. Я убедился в этом, разглядев у троих осмотренных мной трупов пулевые отверстия в головах.

Среди мертвых Барбары не было, и я почувствовал некоторое облегчение.

Сквозь треск горящих шалашей раздался сухой щелчок хрустнувшей под чьей-то ногой ветки.

Я прыгнул в темноту и, мягко откатившись к кустам, огляделся.

Это могли быть убийцы. А может Барбара вернулась из леса, но эту оптимистическую мысль я быстро отбросил, что бы не расхолаживаться.

В любом случае, здесь произошло, что-то страшное, и от понимания происшедшего напрямую зависела моя жизнь. И жизнь Барбары, если она еще жива.