Сталин встал, взял в рот лежавшую на столе трубку и зажег спичку. Он взглянул на посетителей и прищурил глаза.

— А что узнавать? Революция — это вещь, понимаешь, нужная. — Он поднял палец вверх. — Она для рабочих и крестьян, понимаешь меня? Если вы хотите узнать о ней что-то новое, то я вам ничего особенного сказать не смогу. Вот разобьем меньшевиков — и будем строить хорошую пролетарскую жизнь. Вы садитесь. — Он пригласил всех сесть за стол. — Наша революция дойдет до окраин всей России. У нас в Грузии ее очень ждут, но не все. Там надо наводить порядок. Ее, вообще, не все понимают правильно. Вот вы ее понимаете?

— Конечно, товарищ Сталин, — встал с места Жан, но Сталин рукой показал, чтобы он сел.

— Ничего вы не понимаете. Она не для таких молодых, как вы. Вот ваши родители за какую власть воевать будут?

— За Красную Армию.

— За Красную Армию? Это выражение мне нравится. А ты сам воевать за кого будешь? — обратился он к Жану.

— За Советский Союз! — выпалил Жан.

— Совсем ничего не понимаешь. Какой Союз?

— Тот, который будет после 20-х годов, — чеканил Жан каждое слово, чтобы эта грузинская голова немного вникла в будущее своих же идей.

— Ну, может, и не союз будет, — сказал Сталин. — Я еще с Лениным посоветуюсь, но что-то будет. Вот тогда и поговорим, лет так через двадцать.

— Это какой год будет? — повернулся Жан к Ин.

— 37-й год, репрессивный.

— Нет, товарищ Сталин. В этом году у меня погиб дед в лагерях Магадана, благодаря вашим указам, поэтому говорить не будем.

— Каким указам? — удивился Сталин. — Ты, мальчик, о чем тут говоришь? — Сталин подошел к Жану и положил свою тяжелую руку ему на плечо. — Партии нужны преданные люди. Я всегда буду бороться с врагами революции. Их, понимаешь, жалеть не надо. Их надо просто уничтожать.

Сталин задымил своей трубкой и направился к своему рабочему столу.

— Враги народа заполнили нашу страну, — сказал он. — Мы будем вести с ними постоянно беспощадную борьбу. А объясни мне, как твой дед погиб в этом 37-м году, если его еще не было? — Сталин снова прищурил глаза, и его взгляд пронзил Жана насквозь.

— Будет такой год, — сказал Жан и снова встал. — Потом будет война 45 года, потом разруха и голод…

— А что потом?

— В 53 году вы умрете.

Лиза схватила Жана за штанину и потащила вниз, чтобы он закрыл рот и сел.