Он сразу же понял всю неуместность этого вопроса.

* * *

Они сидели на каменной скамейке под вишнями; осенние листья, уже высохшие, еле слышно шуршали, ловя ветер.

— Я боюсь будущего, — сказал Ким. — Мне кажется, Пандем совершил ошибку.

Отец Георгий потер ладони:

— Если он и ошибся… То не тогда, когда ушел. Раньше… Давно. Он желал нам добра…

— И в этом его ошибка?

— Нет… Его ошибка… я могу только догадываться, я могу быть неправым… его ошибка в том, что он взялся хозяйничать в материальном мире… исходя из того, что у человека есть только тело и только мозг. Только ощущения, побуждения, ценности, мотивации… Химические процессы, нейроны, аминокислоты…

— Отец Георгий, а вот если бы вы были Пандемом… Или могли посоветовать Пандему — тогда, в самом начале… Или я мог посоветовать — давно, когда он приходил ко мне мальчиком, и говорил со мной, и…

— Не тешьте гордыню, Ким, вы вряд ли могли как-то его изменить… даже тогда. Впрочем, ладно, давайте фантазировать… Возможно, Пандему не следовало заявлять о своем физическом присутствии в нашем мире. Пусть были бы его взгляд, его слово — но только не рука…

— Но это были бы поддавки, отец Георгий.

— Почему?

— Потому что он мог бы… его могущество оставалось бы при нем…

Ким хотел еще что-то сказать, но мысль вдруг соскользнула, как велосипедная цепь со «звездочки». С минуту он смотрел на свои ладони, будто ожидая, что там записан ответ.

«Пусть были бы его взгляд, его слово — но только не рука…»

Арина.

Иногда и слова более чем достаточно…

Иногда достаточно просто молчаливого понимания… Чтобы один обрел друга, а другой — потерял…

— Да, — сказал он, с трудом возвращая себя в колею разговора. — Его могущество. Он мог бы остановить, например, оползень, сходящий на поселок. Или открыть дверь моей машины… помятую, заклинившую дверь… за двадцать секунд до взрыва. Но не стал бы этого делать. Да, он сказал бы людям в поселке — уходите скорей и уносите все, что сможете… И, наверное, прыгал бы вокруг машины, давая мне советы, как справиться с замком. Понимаете?