Глаза её заволокло туманом. Она медленно протянула руку, и прикоснулась ладонью к щеке Артёма. Мысли тут же спутались — кроме её глаз, пронзительно-синих, всё остальное переставало существовать. Я попался, успел подумать Артём, прежде чем его накрыло с головой, и необоримо повлекло куда-то.

* * *

Он пришёл в себя и понял, что Канси сидит у него на коленях, обняв и прижавшись щекой к плечу. Не сразу понял, что оба без одежды. Замечательно, сэр Ортем. Марина будет в восторге. Контакт с аборигенами налаживаете полным ходом.

— Зачем ты думаешь о другой женщине? — Артём не сразу понял, что обращаются к нему. Канси отстранилась, чтобы видеть его лицо — и погладила по голове, улыбаясь. — Я этого не люблю. Я могу рассердиться.

— То есть сердитой я тебя ещё не видел?

Она рассмеялась, и вновь прижалась щекой к его плечу. Странно, не чувствуется ни одной раны. Чувствуется, что он весь в крови и поту — они оба, если говорить начистоту — но ничего не болит. И по щеке ничего не стекает.

— Не видел. Пока ты со мной, думай только обо мне. Или ни о ком.

— Странно, — Артём прикоснулся рукой к своей щеке. — Кровь не течёт. Как это может быть?

Она снова рассмеялась. Подняла его правую руку — на тыльной стороне ладони есть порез. Стоило его увидеть, как ранка начала неприятно ныть. Канси медленно поднесла ладонь к лицу и… провела по ранке языком. Как кошка, подумал Артём.

Ранка саднила уже почти непереносимо… и внезапно перестала болеть. Ошарашенный, Артём увидел, как ранка исчезает, как появляется новая кожа — и постепенно сливается цветом с окружающей.

— С ума сойти, — признал он. — Что это было?

— Встань, — попросила она. — Идём. — И указала взглядом направление. Ах да, ванная. Санузел, если быть точным. Как в дорогих земных отелях: чистота, никаких неприятных запахов, почти стерильность.

* * *

— Я тебя порезал, — указал Артём, когда удалось смыть с них обоих кровь, и оценить нанесённый урон. — Здесь, на шее.

Она кивнула и, запрокинув голову — открыв ранку — шагнула к нему.

Он не сразу понял, что от него ожидают. Повторил её жест — провёл языком по ране. Странный вкус у её крови — после того, как укусил её, хотелось побыстрее избавиться от этого привкуса, а сейчас совершенно не раздражает.

Она потрогала ранку — та затягивалась, но не так быстро, как ранка на ладони Артёма.

— Вас не учат залечивать раны? — Канси явно в недоумении. — Вижу, не учат. Стой, не шевелись. Терпи, будет больно!

И впилась зубами в его левое плечо.

Так больно Артёму на его памяти ещё не было. Он старался не издавать не звука — Канси всё плотнее стискивала зубы, обхватив его — не вырваться, не ударив её. Воздуха в лёгких не оставалось — Артём чувствовал, что задыхается. Смутно осознавал, что Канси уже разомкнула челюсти — но боль не становилась легче, она накатывала горячими серебряными волнами, и каждая волна обжигала так, что хотелось вопить во всю глотку. Вопил бы — не было воздуха в горле, один только расплавленный металл. Едва хватало усилий, чтобы дышать.