Артём ощутил мурашки, проползающие по коже. Словно Спарта, подумал он. Только здесь не делают различий между мужчинами и женщинами.

— В первый раз зверь перехитрил меня. Здесь, — она положила свою ладонь поверх его, — он воткнул в меня рог. Пригвоздил к дереву. Я сумела убить его, и отрезать рог, но не сразу сумела снять себя с дерева. Я не помню следующий день. Успела найти убежище — всё, что помню. Мне было ужасно больно, я уже стала думать, что не вернусь. Я сумела залечить раны, а это непросто даже для взрослых. Но вовремя не вернулась — было много желающих доесть меня, не сразу сумела отогнать или отбиться. Звери чуют лёгкую добычу. Но я всё равно вернулась с трофеем, рогом паратерия. Это такой ящер — похож на земного носорога, когда стоит на четырёх лапах. Через год я повторила попытку, и на этот раз вернулась вовремя. И никто меня не ранил.

— Впечатляет, — Артём не сразу обрёл дар речи. И словно пелена с глаз упала — на стене, почти над головой, закреплены два рога. Бежевого цвета, отполированные, очень острые. Каждый с полметра в длину. — Это они и есть?

— Они, — согласилась Канси. — Слева — тот, что чуть не добыл меня. Справа — мой второй. Ты завидуешь мне, — заключила она. — Это уже не шутка. И не смешно. Зачем завидуешь?

— Непроизвольно. На самом деле, я очень горжусь, что знаком с тобой.

— Верно, — согласилась Канси через секунду, прижавшись к его груди. — Человека делает один-единственный храбрый поступок, Ортем. Сколько их всего, неважно. Главное — чтобы случился тот самый, первый. Ты должен помнить, каким был твой поступок. Помнишь?

— Помню. — На Айуре, несомненно, таким поступком было побуждение броситься на помощь сэру Джеймсу при их первой встрече. Уже понятно было, что всадник вряд ли обошёлся бы с охолом ласково, но бросить рыцаря на растерзание волкам Артём не мог. И не задумывался, насколько рисковал сам. Так вот получилось.

Канси кивнула несколько раз.

— Я не слышу мыслей, но ты вспомнил правильно, я чую. Мы все проходим испытание, Ортем. Иногда дети с него не возвращаются. Но это обычай, и мы все готовы к подобному. Мы все когда-то умрём. Нет лучше способа понять это.

— На Земле, какой я помню её, всё было совсем по-другому.

Канси снова кивнула.

— Смутное время. Создатель рассказывал нам. И ты можешь рассказать. Но мы не осуждаем никого, Ортем. Осуждать могут только те, кто живут рядом с тобой. Потомки должны помнить, но не осуждать. Ты ведь расскажешь, что помнишь?

— Обязательно. Если хочешь — вначале тебе.

Она помотала головой.

— Анчири просил раньше. Или ему первому, или всем вместе. Я потерплю. У тебя уже почти не ноют ноги, верно? Как насчёт небольшого кросса?