Имя взмоет над землею светлым духом легкокрылым!

— Он живет сейчас в горах, — добавил Святогор.

— Гайлан! — обрадовался придворный. — Он жив? Друг отца моего, мой учитель! Жив! Так вы тот самый Сит-Аль-Хур по прозвищу Абдеррахман? В таком случае мы вместе отправимся вызволять вашего друга и нашего иноземного гостя из лабиринта. Пойдемте!

Мы двинулись за ним, погружаясь в самые недра этой зеленой ловушки.

— Ваш друг неслучайно проник в самое сердце лабиринта? — не то спросил, не то констатировал Назир.

Мы со Святогором переглянулись, но промолчали, ожидая, что дальше скажет наш проводник. Молча, мы петляли по запутанной паутине узких зеленых коридоров, иногда топтались на месте, иногда круто сворачивали и, казалось, шли в обратном направлении. Запомнить последовательность столь крутых виражей мне представлялось невозможным. Но проводник наш уверенно шагал вперед.

Черные, зеленые бесконечно переплетающиеся, тянущие сыростью коридоры и тупики все глубже и глубже засасывали нас в свою трясину. Кусты, выше человеческого роста, густые и колючие, — единственное, что видел глаз, и от этой нескончаемой зелени и бесчисленных поворотов подступало головокружение, и ощущение безысходности постепенно обволакивало меня, так что не оставалось мочи сопротивляться. Чтобы не видеть больше однообразные зеленые ветки, я закрыла глаза и, зацепившись рукой за фалды одежды Святогора, волоклась сзади, подобно маленькому беспомощному, полусонному ребенку.

Наконец, мы достигли цели. От поляны в центре лабиринта расходились, множась и дробясь с каждым шагом, восемь основных тропок. Посреди поляны возвышалась маленькая беседка, служившая укрытием для небольшого гранитного постамента, на котором помещалась каменная плита. Сколы по краям, шероховатая, словно изъеденная в некоторых местах, поверхность выдавали глубокую древность камня.

Николай втиснулся в беседку и низко склонился над древней плитой. Похоже, он не заметил нашего появления.

— Он из далекой холодной страны? — тихо осведомился Назир.

Святогор удивился, но кивнул.

— За ним — будущее, — бросил придворный загадочную фразу.

Я окликнула брата. Он приветливо помахал мне и вернулся к своему занятию, будто я оторвала его от обычного чертежа, придя вечером домой, буднично и привычно. Заметив мое негодование, Святогор ласково улыбнулся. Странная улыбка играла и на губах Назира, когда он произнес:

— Мне ведомо, зачем вы здесь. И я призван помочь вам.

Святогор медленно перевел взгляд с Коли на араба, не скрывая своего недоумения:

— Что вы имеете в виду?