— Получается, что теперь вы — единственный, кто заботится о ней? — удивилась я.

— Именно так.

— Но ведь все знают, что только вы посещаете лабиринт. Никто не пытался выяснить, почему вы туда наведываетесь? — спросила я.

— Пытались и при мне и раньше, но погибали. Из сердца лабиринта невозможно выбраться. Так что тысячелетняя тайна тщательно охраняется! — с гордостью провозгласил молодой араб.

От осознания, что я стою перед разгадкой многовековой тайны Тартесса, сердце приятно замирало. Подобное ощущение я всегда испытывала при встрече с глубокой древностью. Однако, сейчас я находилась не в музее, и восторг от соприкосновения с тайнами вечности отходил на второй план, уступая место решению неразрешимых практических задач.

— И как мы его повезем? — брякнула я.

Коля удивленно и укоризненно посмотрел на меня:

— Это все, что ты можешь спросить, стоя перед святыней?

Я смутилась, но и обиделась.

— Ни о чем не волнуйтесь, — вмешался Назир. — Почти стемнело. Нас ждут в тронном зале. Следуйте за мной.

Пока мы выбирались из лабиринта, я думала о том, что брат мой напоминал мне Паганэля: такой же отрешенный от действительности, увлеченный и неунывающий ученый. Но я-то знала, что в нужную минуту у брата достанет практичности, которой может позавидовать любой бизнесмен или банкир. И еще я знала, что Коля никогда не был эгоистом и, несмотря на свои увлечения, всегда оставался внимательным и добрым к людям. И обида прошла.

Глава сороковая БЕЗДНА И ХАОС

Глава сороковая БЕЗДНА И ХАОС

О небо — мирный, горний, вечный свод,

Мой край даришь ты милостью исконно;

Щедротами твоими он цветет,

Над странами иными вознесенный;

Внемли с участьем перечню невзгод,

Ты всем скорбящим внемлешь благосклонно:

Вот в горести к тебе взываю я