На речке стрекозы тоже жили особенные. Таких я больше нигде не встречал, ни до, ни после. Маленькие, увёртливые, тельце и крылья необычного ровного тёмно-синего цвета с сильным металлическим отливом.

А ещё там росло поразительное количество цветов. Высокие розовые башни медвяного кипрея полыхали на гарях. В низинках выглядывали из связок зелёных шпаг жёлтые и синие болотные ирисы, дразнясь пёстро-крапчатыми язычками. Плыли по воде плотные бубенчики кубышек. Сплошные заросли низкорослого шиповника теснили со всех сторон и без того узкую тропинку.

Шиповник вечно мешает тебе пройти. Наденешь юбку — цепляется шипами. Наденешь шорты — царапает ноги. Но красив — до обалдения. Куда там оранжерейным розочкам…

Целуешь меня. Забавляясь, требуешь, чтобы я не пытался отвечать на поцелуи. Не получается — мои губы сами раскрываются и тянутся навстречу. Прикладываешь к ним палец, трясёшь кудряшками, запрещая: «А тебе — нельзя!» пытаешься снова. Опять не могу. Хохоча, сгребаю тебя в охапку и опрокидываю на пристроенное в тени покрывало…

Впитываешь мои ласки, как сухой песок — воду, наслаждаясь ими неприкрыто и откровенно, целиком отдавая себя моим рукам. Губы приоткрыты, меж зубов блуждает кончик языка. Глаза затуманены. Я, распалённый, срывающимся шёпотом рассказываю тебе — о тебе: какой я тебя вижу, как тебя чувствую, каково мне с тобой. Ты, задыхаясь:

— Говори ещё… Каждое твоё слово — как поцелуй…

Обхватила колени руками. Смотришь грустно.

— Знаешь, я, кажется, ревную тебя к твоей жене.

Киваю полусогласно.

— Я и сам чертовски завидую твоему мужу. Быть рядом с тобой, иметь возможность видеть тебя постоянно… Счастливый!

— Нашёл тоже, кому завидовать! Поставь-ка себя на его место: ты на работе пропадаешь, а супруга в это время с Сашкой обнимается…

Мотаю головой, сгоняя неприятно вцепившуюся в бороду стрекозу и вытрясая посторонние мысли. Устраиваюсь поудобнее, отвлекаю от занятий маникюром начальницу.

— Всё-таки я не понял, какова была разумная целесообразность использования нас в качестве вампировозки.

— А никакой. — Люси ловко подтянулась на собственном хвосте и, перевернувшись вверх головой, изящно перепрыгнула на приборную доску, а с неё на капот.

— Тогда к чему?..

— Знаешь, у нас был один линейный доктор, так тот по три раза на дню на себя психбригаду тягал. И все вызовы мотивировал одинаково: «Больной в состоянии алкогольного опьянения».

— С каких это пор опьянение стало поводом для вызова психиатра?

— С тех же, что и вампиризм.

— Непонятно. У нас же был совершенно спокойный пациент.