– Идем!

Игорь и майор вышли в центр площадки.

На этот раз оберст появился ровно в одиннадцать, минута в минуту. Хм, вот она, немецкая пунктуальность!

Офицеры снова козырнули друг другу.

– Каковы ваши условия сдачи в плен, господин майор? – Было видно, как неприятно немцу произносить эти слова.

– Всем сложившим оружие мы гарантируем жизнь. Содержание и питание военнопленных согласно Женевской конвенции.

– Офицерам оставят личное оружие и награды?

– Награды оставят, оружие нет. И сразу предупреждаю – помощи не ждите. Наши войска уже под Кенигсбергом, полагаю – с часу на час начнется штурм. Война вами проиграна, господин полковник.

– Да, надо уметь смотреть правде в глаза. Хотя, когда солдаты вермахта стояли под Москвой, вы не думали сдаваться.

– Сейчас иная ситуация. Через месяц-два война будет закончена, Германия капитулирует. Вам отвечать за жизни солдат, если вы не надумаете сдаться.

– Раненым будет оказана помощь?

– Обязательно.

– Что будет с фольксштурмом? Поверьте, там подростки и пожилые люди.

– Пусть сложат оружие. После проверки нашими органами всех их распустят по домам. Мы с детьми и стариками не воюем, если они не совершили военных преступлений.

– Мне тяжело говорить, но я как старший офицер гарнизона принимаю условия советской стороны. В двенадцать часов все военнослужащие, подчиненные мне, выйдут сюда же и сложат оружие.

– Я ваше решение передам своему командованию, – кивнул майор.

Козырнув друг другу, офицеры разошлись.

По прибытии к своим к майору подошли командиры.

– Доложите, майор, итоги.

– Сдаются. В двенадцать часов они выйдут через пролом и сложат оружие.