Зулус вздрогнул и скривился от боли.

— Тон?

— Больно, Джей, здесь, в груди… прости, что я подвел тебя. Так страшно… Прости…

Он сделал короткий оборванный вдох и замер, только веки его глаз ещё продолжали дрожать, словно от холода.

— Спи, добрый Тон. Спи, добрый великан. Я помолюсь о тебе неведомому Богу.

Сорс прикрыл узкой шершавой ладонью остановившиеся веки Зулуса и зашептал что-то, едва шевеля губами. По его щекам текли крупные слёзы.

— Я сообщу всем. Ты умер не зря. Я сообщу всем.

Спустя какое-то время он посмотрел влажными от слёз глазами на араба, который всё это время тихо стоял в проёме двери.

— Пойдём со мной. Мы должны рассказать другим обо всём, что ты знаешь о тварях.

* * *

Профессор Незаурядов сидел в своём кабинете, склонившись над записями, и шевелил бровями в задумчивости. Внезапно дверь кабинета широко распахнулась, на пороге возник Крайнов.

— Альбертыч! Мегановости! — он стремглав вбежал в кабинет и поднял за собой маленькие воздушные смерчи, веером взметнувшие вверх стопки листов бумаги, которыми был завален стол. Профессор лег всем телом на стол, пытаясь удержать особо ценные листы и уменьшить последствия урагана.

— Тише, тише! Здесь все мои последние исследования! — вскричало светило науки. — Что там у тебя, Серёжа?

Крайнов застыл посреди комнаты и развёл руками, словно бы в танце.

— Такие данные! И откуда!

— Да что там случилось, в самом деле?

— Пришла радиограмма из Кейптауна, представляешь?

— Ну и что там такого, что мы и так не знали? — всё ещё хмурясь, спросил Незаурядов.

— В городе, конечно, всё плохо, эвакуация не завершена, уже несколько дней идет адский прорыв серых и пятнашек. В общем, всё как обычно и невесело. Но! Одна из двоек смотрящих, выживших после первой ночи… а ты представляешь, что это такое — первая ночь прорыва? Так вот, двойка, вернее выживший наш и ещё гражданский… Короче, спустя четверо суток, — пока выбрались из города, пока добрались до базы, — сообщили всем потрясающую новость!

— Ну, что там?