Какая-то торговка причитала:

– Вот, сгинул наш князь-заступник, Тимоша блаженный, и теперь грабют нас и грабют!

– Не тарахти ты, сорока, – оборвала её соседка, – зато уж третий день сборы за место на рынке не берут, некому – всех княжеских слуг святополковские оглоеды перерезали.

– И то правда, – успокоилась первая.

Франк послушал этот диалог и вздохнул:

– Вы были правы, братья: обычные люди не хотят сражаться с тиранами, ибо благородство им несвойственно.

Хорь только хмыкнул, а Ярилов вступился за соотечественников:

– Это не так: были в нашей истории и восстания, и свержение неугодных правителей. Но такие события происходят, когда переполняется чаша терпения. А она у моего народа весьма вместительна.

Так, с разговорами, вернулись к городским воротам. Дмитрий решил, что разведку можно считать успешной: что хотели – разузнали, и не привлекли ненужного внимания. Можно сказать, повезло.

Жаль только, что Ярилов забыл сплюнуть три раза.

У ворот был затор: проверяли деревенский обоз. На телегах блеяли связанные бараны, визжали в мешках поросята; крестьяне ругались со стражниками, отказываясь платить мзду. Проснувшийся от жуткого шума хмурый десятник вылез на свет. Разглядел мутными глазами сидящую на телеге дородную молодуху, крякнул от удовольствия. Дёрнул девушку за косы и потащил в свою берлогу, приговаривая:

– Пошлиной будешь, сисястая.

Бородатый пожилой мужик, отец пострадавший, зарычал и схватил с телеги топор: двое товарищей вцепились, уговаривая:

– Пусть дочка за опчество пострадает: с неё не убудет, с толстомясой…

Мужик сник, но тут вмешался Анри, откинул клобук и закричал:

– Нечестивый, немедленно оставь эту несчастную пейзанку и принеси извинения ей и её седовласому отцу!

Десятник обернулся, не выпуская волос жертвы. Удивлённо посмотрел на франка и заметил:

– Тебе-то чего, монах? Аль тоже сладкого захотел? Так вам вроде не положено? Иди, куда шёл, а в мирские дела не лезь. А то я на твой сан не посмотрю да велю выдрать вожжами.

Дмитрий понял, что избежать драки не получится: шевалье становился сам не свой, когда ему грозили унижающей достоинство поркой. Всё завертелось: тамплиер в два прыжка настиг десятника и свалил его одним ударом посоха. Дмитрий поднял упавший в грязь топор и пошёл на стражников. Хорь выхватил нож из-за голенища (ведь захватил всё-таки с собой, разбойник!), приставил к шее стражника и ласково увещевал:

– Ты, милок, не дёргайся, чтобы горлышко не порезать, а тихонько достань меч и отдай мне.