Молодуха, очнувшись, завизжала. Вываливались из караулки встревоженные охранники, зарезанным кабаном верещал сбитый с ног десятник. Из проулка послышался топот копыт.

Дмитрий прокричал:

– Уходим, уходим!

Схватил трофейный клинок, подтолкнул разгорячённого франка. Распорол подол рясы, оборвал, чтобы не стесняла движения. Подивился:

– Бедные бабы, как они в платьях бегают?

И рванул к лесу.

* * *

– Ну всё, заплутали. Тьфу ты. И охота была тебе, Анрюха, за ту девку заступаться?

Хорь обессиленно опустился на поросший мхом поваленный ствол. Лес вокруг стоял неприветливый и явно не собирался выручать чужаков.

Франк начал вяло говорить про честь рыцаря и долг защиты слабых, но быстро умолк – тоже устал.

Преследователи оказались упрямыми: долго не отставали, гнали побратимов через бурелом, как дичь какую. Самых прытких святополчан ждал неприятный сюрприз – троица переодетых «монахов» устроила засаду и перебила передовую группу. Но несколько часов бегства сквозь густой лес вымотали неимоверно, а главное – побратимы окончательно заблудились. Начинало темнеть, и впереди была холодная ночь. Дмитрий поискал в котомке, спросил у друзей:

– А спички кто-нибудь догадался захватить?

– Чего? Как ты сказал? – удивился бродник. – Зачем нам гвозди деревянные? Или ты в сапожники подался, брат?

Ярилов тихо выругался: действительно, какие тут спички, в тринадцатом веке. Это слово другое значение имело: просто заточенная палочка. Надо было ещё зажигалку попросить, желательно «зиппо».

– Говорю, огонь есть чем развести? Замёрзнем ведь. Да и ужин сообразить не мешало бы.

Товарищи порылись в своих вещах и погрустнели: никто кресало и кремень захватить не сообразил.

Анри вдруг потянул сырой воздух тонкими ноздрями, заметил:

– Грезится мне, что пахнет дымом. А значит, близко жильё.

Хорь пробурчал:

– Да какой дурак в такой глухомани жить будет? Мерещится тебе. Унюхал он дым, ага. Ври, да не завирайся.