Тамплиер раздул отверстия немалого носа ещё больше, но теперь от гнева:

– Никто не смеет безнаказанно обвинять рыцаря во лжи! Я – уроженец Бургундии, вырос среди тонких ароматов и разнообразных запахов, и уж отличу чёрный трюфель от белого, эстрагон от розмарина, а дым от болотного тумана! Готовься к поединку, дабы ответить за глупые слова!

– Достал ты меня, Анрюха, давно пора тебе сопатку-то твою выдающуюся разбить, – решил Хорь и начал подниматься, сжимая трофейный клинок.

– Тихо! – прикрикнул Дмитрий на готовых схватиться побратимов. – Огонёк вижу. Пошли, глянем.

* * *

– Вот, князь. Этот говорил, что одного из ложных монахов признал.

Святополк посмотрел на бойца холодно, кивнул:

– Рассказывай.

Ёжась под строгим взглядом, парень объяснил:

– Я же, того. В добришевской дружине служил. А как энтот рыжий припёрся, так жизни не стало. Ну и вот. Ни выпить, ни с девками погулять. Я и ушёл домой.

– Сбежал из войска, идущего на врага, – констатировал Святополк, – ну и что? Мне тебя батогами выдрать и на виселице вздёрнуть, труса? От меня чего хочешь?

Парень совсем испугался и заблеял:

– Так того. Говорю же: как драка завязалась у ворот, я же признал сразу. Того, рыжего. Ярилу, значить. И второй с ним был, франк. Тоже гонял нашего брата почём зря, всё заставлял мечом махать – это, значит, вроде бы учиться. А чего учиться-то? А третьего не признал, нет. Не было такого в дружине. Кабы был – я бы так и сказал. А коли его не было – так чего я буду врать? Не было его! Вот те крест, князь, хошь – на дыбу меня тащи. То же самое и скажу – не было третьего!

Святополк схватил парня за грудки, зашипел:

– Ты меня вконец запутал, дурак. Какой ещё третий? Кого ты видел там, у ворот? Кто под личиной монашеской прятался?

– Так говорю же, – прохрипел бледный от ужаса дезертир, – воевода наш, Дмитрий Ярило. Конь у него золотой. Его сам блаженный Тимоша воеводой назначил.

– Коня назначил воеводой?! Ты пьяный, что ли?!

– Да не, не коня. Дмитрия. И франк вот этот, помощником. Тоже монахом переоделся. Он и десятника нашего угробил там, у ворот. А третьего – не, не признал я. Что хочешь делай со мной, князь, но не видал я этого третьего раньше. А если бы вдруг видал…

– Молчать! – заорал Святополк. – Ещё раз упомянешь третьего – велю тебе урезать язык. Пшёл отсюда.

Захватчик Добриша потрогал пальцами гремящие виски. Так, всё понятно: князь Тимофей призвал на помощь своего воеводу Дмитрия. И ещё кого-то. Стало быть, не вся добришевская дружина сгинула в битве на Калке. Значит, надо поймать этих лжемонахов: они и на пропавшего Тимофея выведут, и на дочь его непокорную, Анастасию. Одна шайка.