Правда, к пятерым убитым на аэродроме нашим бойцам добавилось еще четыре, но общий итог все-таки в пользу СССР, собрав оружие погибших немцев, присобачив обе противотанковые пушчонки (пощаженные нашими летунами, остальные ушли в Валгаллу) к грузовикам, мы молниеносно рванули дальше. И через час усиленной езды мы уже были на «отправке», то есть дома, на базе.

А там нас встретила только охрана, остальные, как они сказали, были на аэродроме (офигеть, у нас аэродром, и там теперь 7 самолетов). Я отправил бойцов и грузовики к Маше, пусть она примет и поставит на хранение, все честно отграбленное; и горючку, и патроны, и бомбы и т. д.

А сам пошел к штабу доложить обо всем Старыгину. Зря не послушал охрану, штаб был пуст, только моторесурс ног своих потратил, полковник, то есть генерал-майор, тоже был на аэродроме. Пришлось еще пройтись, боец охраны показал, где обустроен наш аэродром. Ба, это оказывается, то место, куда мы с Машей по ночам выезжали. Правда, докладывать мне Старыгин не дал, сказал, что все и так знает.

Самолеты уже давно замаскировали, загнали под деревья вручную, и еще сетями прикрыли (сети немецкие, маскировочные). Ну а бойцы, осматривая освобожденные наши и захваченные немецкие самолеты эйфоризовали по полной. Мне, человеку другой эпохи, это понять очень трудно, а для них, для людей того революционного времени, после катастрофы 22 июня, пощупать плененную немецкую технику высший кайф. Просто почувствовать, что мы (опять я себя с ними равняю, простите, они выше, чище, добрей нас были) ничем не хуже гитлеровцев, а даже сильней. Вот ребята с хохотом забирались в кабины «Юнкерсов», рассматривали их, трогали, пинали и т. д.

Затем меня отозвал Старыгин и сообщил, что они (все отозванные в Москву) улетают сегодня ночью, и я со взводом охраны провожу их. То есть сегодня ночью я приступлю к самостоятельному командованию ДОН-16 НКВД СССР. А Старыгина и остальных мы отвезем в пункт «С», где их должен забрать советский самолет, ну и, значит, надо готовиться.

Через час я оповестил бойцов дежурного взвода и водителей, то есть всех тех, кто будет сопровождать Старыгина, Круминьша, Шлюпке и других к самолету. Наверно, спросите, а почему через час, почему не сразу, так Старыгин мне примерно час расписывал, что и как нам предстоит делать теперь. Кстати, оказывается, я все-таки капитан войск НКВД, а не капитан госбезопасности, то есть прыгнул всего на звание (разочарование, хотя, я как бы и этого не сильно заслужил, не маршала же мне давать).

Потом устроили торжественные проводы наших товарищей, было сказано много теплых пожеланий и очень много хороших слов, даже Хельмут наговорил массу вкусного. После окончания торжественного вечера и ужина мы засобирались в дорогу. И с «отправки» под покровом ночи в дорогу вышла микроколонна провожающих и улетающих. В дороге прошло полчаса, и вот мы в точке, ждем самолет (чтобы не светить наш аэродром, спецом свидание с самолетом из центра назначено на другом месте), подготовив костры, как и договорено, вслушиваемся с надеждой в небо. Пока тишина, да и до назначенного времени пока еще десять минут. Акмурзин и еще кто-то, приготовив, запалили факелы, ну для разжигания костров. Костры сконструированы из сухостоя, да на всякий случай политы бензином, наконец-то время наступило, и парни запалили огонь.