— Но мы же можем даже не предполагать, какого уровня технологиями они сегодня обладают…

— Хорошо, пусть обладают. Но тогда зачем им было расставлять на нашем пути столько ловушек? Меня же хотели арестовать за убийство какого-то бандита! А товарный эшелон — приди он на пять минут позже, нас бы взяли, как котят! И отчего мы маялись в Очаково, как робинзоны, а не жили в «Национале»?

— Не знаю. Ты не сердись, я же просто делюсь с тобой своими опасениями. А уметь теоретизировать об опасностях, пусть даже призрачных, — наше профессиональное свойство.

— Всё хорошо. А что тебе в хозяевах не нравится?

— Я же сказал — оба они как не от мира сего. Вот Борька — вроде мажор, повеса и алкоголик, а умён и совесть имеет. Странное сочетание.

— Чего ж тут странного! Ты думаешь — я не такой?

— Ты?

— Да, я. Просто я всегда был при деле, а он оказался за бортом. Должно быть, при капитализме оказаться за бортом — это обычное явление. Он говорит, что после сорока человек здесь никому не нужен.

— С его-то связями? С «Мосфильмом»?

— А что — «Мосфильм»? Я разговаривал с ним об этом. Там теперь всё в частных руках, куча разных студий… Где нормальный продюсер — это, по-нашему, режиссёр, а где криминальный типаж — не разберёшься без стакана. Снимают в основном всякую похабщину, однако в последние годы, по его словам, начал расти интерес к советской истории. Я имею в виду — к нашему с тобой времени. Всё, что связано с НКВД, со Сталиным, с войной — всё сегодня пользуется повышенным спросом.

— Да, но тогда отчего же он не работает?

— А он как творческий человек не обязан ходить в контору каждый день. Работает вроде бы помаленьку, что-то пишет. Написал недавно киносценарий — «Красный Бонапарт». О Тухачевском.

— Это по нему он с тобой консультировался?

— Да. Всё расспрашивал, был ли военный заговор в тридцать седьмом.

— А ты?

— Что я? Я лишь рассказал, как общался однажды с Тухачевским на даче у драматурга Сланского, который был приятелем отца. Это было где-то в году тридцать пятом: я был тогда ещё мальчишкой и всё пытался расспросить Тухачевского, какой будет война с немцами. А он отшутился, сказав, что к началу войны СССР будет иметь на вооружении боевые ракеты и Берлин сожгут за пару дней. Красивый, умный был человек, изъянов я в нём не обнаружил. Хотя — я многого тогда мог не видеть и не понимать.

— А ты-то сам веришь в заговор?

— Как тебе ответить? И да, и нет. Да — потому что годом раньше на нашу общую беду в Испании удался заговор Франко. Нет — потому что прежде, чем рассуждать о заговоре, стоило бы разобраться в конфликте между Тухачевским и Ворошиловым. Они ведь элементарно не переносили друг друга. В этом конфликте, думаю, и вся суть.