— Ну почему ж? Лично мне они даже премного симпатичны.

— Мне тоже. Только вот странные они немного.

— Почему странные?

— Потому, что они не очень похожи на людей, которые сейчас здесь живут. Какие-то подозрительно правильные.

— Ну и что? Ведь не все в этой нынешней стране такие же мерзавцы, как тот Лютов. Могут ведь попадаться приличные и интеллигентные люди. Вот нам повезло — такие попались.

— Меня смущает, что в твоей квартире нам слишком часто везёт. В запертый подъезд впустили, консьержка спала, дверь в квартиру была открыта! Потом явились жильцы, немного поморщились, поломались — и вдруг сразу нам поверили.

— Но ведь отцовский тайник! Такая находка любого убедит!

— Понимаю. И всё-таки — не верю я в Борину искренность до конца. Что-то он не договаривает. Убей меня — но он точно снимет свою комиссию за наши паспорта.

— Но если с паспортами будет всё в порядке — какая разница? Он ведь использовал какие-то свои связи, сам шёл на определённый риск…

— А ты не думал, Алексей, что наши с тобой коллеги — я имею в виду тех, кого раньше звали чекистами, — пасут и ведут нас, как миленьких, от самого Ржева? Видишь ли — сначала мой тайник извлекли, потом твой… Ты не думал, что они ждут от нас чего-то ещё? И поэтому так красиво и умно всё вокруг нас обставляют — вежливый брат с сестрой-красавицей, кино про войну, коньяки да портвейны…

Алексей немедленно посерьёзнел. Мысль об инсценировке со стороны своих бывших — тьфу, «будущих» коллег-чекистов, заинтересованных в информации, оставленной ему отцом, несколько раз посещала Алексея, однако допустить подобную возможность всерьёз он не решался. Ещё в первую же ночь он надёжно спрятал тетрадь среди своих вещей, сказав Борису, что в ней — личная информация. Петровичу, да простит он его, Алексей также ничего не поведал. Этот момент неправды по отношению к боевому товарищу был немного тягостен, однако значимость информации, оставленной ему отцом, не позволяла столь легкомысленно раскрывать её даже самым доверенным людям.

И хотя он уже решил вполне, что в течение какого-то обозримого времени ему придётся посвятить Петровича в тайны царских сокровищ, делать это сегодня и сейчас он не был готов, намереваясь всё ещё раз хорошо обдумать. Хотя — кто знает! — вдруг Здравый смог разгадать его мысли? Или прочитать тетрадь? А теперь элементарно проверяет «на вшивость»? Поэтому нужно сказать что-нибудь, абсолютно что-нибудь, лишь бы оно не являлось бы ложью!

— Если нас ведут, то делать это могут только те, кто нас воскресил, — ответил Алексей, тщательно подбирая слова. — А вот это дело, ты уж извини, — не человеческое.