— Разве? А я считаю, что именно потомки недобитых троцкистов захватили власть, разрушили Союз и теперь ведут страну к «глобальной гармонии». Раньше это называлось мировой революцией. Теперь — глобализованным миром под руководством США.

— Ты, Борис, что-то путаешь. Я многих из этих троцкистов знал лично. Ты прав в том, что они наш Союз не ценили, им нужен был весь земной шар. Но вот утверждать, что они так вот взяли — и все скопом продались мировой буржуазии, её штабам, разведкам — я не верю. У них ведь своя, отдельная вера была. И эту веру они имели неистовой, страшной силы. Поэтому часто случалось, что совершенно невиновные люди страдали только лишь из-за того, что имели столь же сильные убеждения. У нас в одно время в троцкисты записывали всех, кто был наркомвоенмором Троцким в Гражданскую отмечен — а это почти все поголовно красные командиры, выросшие до военачальников. Их через одного в конце тридцатых и положили — явный перебор. А их дети в войне с фашистами в первых рядах пали. Так что развалить страну они никак не могли. Разваливали страну не внуки троцкистов, а внуки мещан и недобитых кулаков. И недобитые мной националисты с ними в придачу. Извини, но я именно так считаю. А ты, лейтенант, как полагаешь?

Алексей ответил не сразу — было видно, что разговор для него не вполне приятен:

— Согласен я только с тем, что время было неимоверно жестоким. Боюсь, сегодня эту жестокость никто не может даже вообразить. Тогда весь мир, как во времена альбигойских войн, виделся расколотым на добрую и злую половины. А в таком мире невозможно не замараться, невозможно оставаться чистым. Ведь чтобы оставаться чистым, надо было либо перестать действовать вообще, либо умереть.

— А где, по-твоему, было зло, а где — добро? — поинтересовался Борис.

— Их невозможно разделить. Просто невозможно. Я же сказал — представить то время сегодня попросту нельзя. Даже я сам сегодня начинаю теряться и перестаю понимать, как всё было на самом деле. И вы все лучше эту затею бросьте. Есть факты, есть события, есть судьбы людей — вот на них и смотрите. А оценки раздавать — нет, не наше это право.

— Но ведь оценка всё равно будет вынесена! — не унимался Борис.

— Кем?

— Ну хотя бы в предварительном порядке — апостолом Петром, что стоит с ключами перед дверьми царства Божия.

— Вряд ли. Хотя, — Алексей на минуту задумался, — очень возможно, что в рай пригласят совсем не тех, кого мы ожидаем там увидеть. Если судить не по чистоте, а по порядочности. Чистеньким, я уже сказал, остаться в наше время было невозможно. А вот порядочным — да. И таких порядочных людей было достаточно много. В том числе — и на самом верху.