— Не знаю. Есть, наверное. В интернете я познакомилась с одной девушкой из Юты: она живет с другой девушкой. Они лесбиянки.

— Вот и прекрасно. Позвони им или свяжись с ними по интернету, и спроси, можно ли у них зависнуть. Купим тебе билет на самолет и отправим тебя в Юту.

Ничего не ответив, Эми подползла ко мне и положила голову на мое плечо. В стеклах ее очков плясали огненные ленты.

— И я больше никогда, никогда тебя не увижу, — сказала она наконец.

Я не смог придумать ответ, который не был бы грубой ложью, и поэтому просто пробурчал что-то обнадеживающее.

— Хорошо, я поеду — сказала она. — Только предупреждаю: я буду звонить, а если ты не будешь отвечать на звонки, я сразу же вернусь. Если не подойдешь к телефону, вылечу на следующий же день.

— Угу. Конечно.

Она улеглась, положив голову мне на колени. Ее дыхание замедлилось, стало тише.

— Так классно, что на улице снег, а здесь тепло, — пробормотала Эми. — На нас снег не падает. Так классно…

Она тихонько захрапела.

На этом все и закончилось. Я разработал план: Эми уедет отсюда, из этого ада, найдет работу, станет ходить по барам с подружками-лесбиянками, постепенно обживется, забудет обо всем — и обо мне тоже. Местные парни поймут, что даже без руки она чертовски сексуальна; она познакомится с одним из них, перестанет звонить, и тогда все уладится. Тогда я застрелюсь или наглотаюсь таблеток, и это прояснит ситуацию раз и навсегда. Но сначала найму адвоката, пусть составит мое завещание — и включит в него условие, что Джон должен исполнить панегирик в виде семнадцатиминутного гитарного соло на гитаре с двумя грифами и корпусом в форме голой женщины. А имущество я отпишу…

Слева от меня зажегся огонек. Я медленно повернул голову и увидел, что мой телевизор включился — в то время, когда во всем городе не было электричества.

Руки. К экрану изнутри прижимались ладони: одна пара, другая… Пальцы царапали стекло, как будто пытались выбраться наружу. На секунду показалось, что на заднем плане идет снег, но потом я сообразил, что это черви — воздух кишел белыми летающими червями. Я услышал — или как-то почувствовал — вопль; руки на экране залило красным. Пара рук исчезла, остались только две ладони, отчаянно пытавшиеся ухватиться за стекло. Одна ладонь сжалась в кулак и ударила по стеклу, словно старалась разбить его. Она все колотила и колотила, и мне показалось, что я вижу кровавые ссадины на костяшках. На этот раз тот, кто был за стеклом, замахнулся очень сильно, ударил и…

Бац!

…телевизор задрожал. Я чуть не обмочился. Человек снова отвел кулак (по пальцам текла кровь) — и еще раз ударил по экрану. Телевизор подпрыгнул на полке, аудиовидеоцентр сдвинулся на дюйм ближе к краю. Кулак отлетел назад в последний раз — и тут телевизор отключился. Экран погас.