Острие: Понял тебя, толпа образовала в поле…

Жеребец: Смотри. Смотри, как они стоят.

Острие: Неужели это?..

Жеребец: Посмотри на ряды, это совершенно ровные ряды…

Острие: Они почти образовали…

Жеребец: Не почти. Это совершенный, слишком совершенный нарисованный…

Острие: Хорошо. Это… Э, Командование, говорит Острие, слышите меня? Мы, хм, я не верю своим глазам, но мы видим толпу Зулусов меньше чем в километре от области цели, и они стоят… э… стоят в форме человеческого пениса. Повторяю, Зулусы образовали совершенный человеческий пенис в открытом поле под нами. Мы видим это собственными глазами.

Жеребец: Они не Зулусы.

30 секунд до бомбардировки Неназываемого

Мы стояли там, в поле, дрожа под дождем, образуя член; так нас выстроил Джон. Доктор Мар-кони стоял рядом со мной, выглядя разочарованным. Эми была в моих объятьях, смотрела вверх, дождинки отскакивали от стекол ее очков. Она молилась.

Грузовой самолет с ревом летел на нас, опускаясь все ниже и ниже, так низко, что я спросил себя, как он собирается уберечься от собственного взрыва.

Эми закрыла глаза, зарылась лицом в мою грудь и сказала:

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

– Он поворачивает! Смотри!

Здоровенный самолет накренился, плавно развернулся в воздухе и повернул назад от города. Мы нервно глядели, как он, гудя, сделал широкий круг и лег на курс, которым прилетел.

И вот тут толпа вокруг нас заревела от радости. Всего в эскадрильи было пять самолетов, и мы смотрели, как они, один за другим, делали полубочку и ложились на обратный курс.

К нам подошел Фальконер и сказал:

– Я хочу сказать, что эта самая тупая хрень, в которой я когда-либо участвовал.