– Что же тогда ты знаешь-то?

– Из Кракова Гришка направился в Самбор, имение Мнишека. Там тот будто бы сосватал за него юную дочь и начал собирать войско. Сигизмунд якобы разрешил ему занимать для этого деньги у магнатов.

– Значит, король все-таки тайно признал расстригу, – проговорил Годунов. – Ты видел Гришку?

– Откуда? Он же уехал в Самбор, а мне туда путь закрыт был. Пытался, не вышло. За мной смотрели.

– Это все? – спросил Годунов.

– Нет. Покуда был в Кракове, ко мне явился человек из Самбора, не назвался, о себе ничего не сказал. От него я узнал, что в местечке Ляшки Мурованы и собирается войско самозванца для похода на Москву. Дело идет с трудом. Наемников мало, есть казаки, но тоже немного. Летом выступить не успеют. Человек этот не уверен, что самозванец не тронется осенью, хотя и опасается засесть в грязи. Если пойдет на Москву, то через Смоленск. Я его подробней расспросить хотел, но он отказался говорить, ушел.

– А не посланец ли это самого Отрепьева? – сказал Шуйский.

Семен Годунов пожал плечами.

– Ему-то это зачем? Да и что такого сказал тот человек? Понятно, что раз самозванец ушел в Самбор, то и войско будет собираться именно там. То, что дела плохо идут, тоже объяснимо. Свои деньги Мнишек тратить не желает, а другие дают не столько, сколько надо. Время идет. Летом вор на нас не двинется. Осенью тем более. Думаю, что если самозванец и решится идти на Москву, то весной. За зиму он и денег побольше соберет. Так что покуда нам беспокоиться не о чем.

Все ждали реакции царя, но тот неожиданно встал и вышел из комнаты.

Князь Шуйский удивленно посмотрел ему вслед.

– Наверное, подагра разыгралась. А жалиться царь не любит, – сказал Семен.

– Ну тогда, Никита, ступай к себе и ни слова никому о том, где был и что делал! Ты понял меня? – проговорил Шуйский.

– Как не понять, князь? – Смирной-Отрепьев ушел.

В комнате остались князь Василий Шуйский и боярин Семен Годунов.

– Что-то неладное с царем произошло, – проговорил князь Василий.

– Хворь внезапно вернулась. Борис Федорович как-то побледнел в конце разговора.

– Возможно. Лечиться ему надо, да недосуг. Делов-то в государстве невпроворот. А тут еще этот самозванец. У нас же войска сейчас далеко не те, что были. Из дальних крепостей ратники бегут, воевод не слушают.

– Но покуда явной угрозы нет. Я согласен со стрелецким головой. Самозванцу в этом году не удастся поход на Москву. Поведи он войско осенью, и засядет оно в грязи, на непроходимых дорогах. Придется вору Гришке до весны в Самборе сидеть.

Семен Годунов вздохнул.