– Твоя правда, воевода.

– Моя правда в том, что на Русь идет не сын Ивана Грозного, а расстрига и вор Гришка Отрепьев, продавшийся ляхам и посланный ими, дабы поработить Русь. Мы не признаем самозванца и будем оборонять крепость до последней возможности. Так что вези свою грамоту обратно в лес и передай мои слова самозванцу.

– Ты хочешь погубить людей, подчиненных тебе? Сам-то наверняка уже подготовился к бегству вместе со своим помощником. Нет, не уйдешь. Великий князь Дмитрий Иванович – правитель милосердный и справедливый. Стрельцов и мирных людей он не тронет, а вот ты готовься ответ держать за измену. А грамота? Мне поручено передать ее, и я это сделаю. – Казак выхватил саблю из ножен, насадил свиток на острие, размахнулся и ловко бросил его к самым воротам.

Он увидел озадаченные, напряженные лица стрельцов и крикнул с прежней силой:

– Вам, люди добрые, бояться великого князя Дмитрия Ивановича не след. Знайте, что он не желает схватки, как не намеревается и призывать вас встать в ряды его войска. Слава богу, сил у него много, еще больше поддержки народной по всей Руси. Желающих быть с ним царевич примет, не желающих отпустит. Слово его твердо. Решайте свою судьбу сами. – Волохин замолчал, развернул коня и пошел галопом к Белешко.

Лодыгин хмыкнул ему вслед, повернулся к Толочанову.

– Вот проходимец.

Помощник вздохнул.

– Да, проходимец, но как разговор поставил! Теперь, Борис Владимирович, я не уверен, что нам удастся организовать оборону. Глянь на стрельцов. Они недовольны.

– А что я, по-твоему, должен был сделать? Согнуться перед каким-то казаком и объявить, что готов встать на сторону самозванца?

– Нет, конечно. Но надо было как-то по-другому.

– Как по-другому, Михайло Федорович? Этот поганец орал на всю крепость. Знал самозванец, кого посылать. Но еще ничего не проиграно. Возвращаемся в крепость и объявляем общий сбор. Там я скажу все, что надо.

– Скажешь, конечно, вот только услышат ли тебя стрельцы после речей казака?

– А на что ты? Сотники? Десятники? Или вместе с ними на измену государю пойдешь?

– Зачем так говоришь, Борис Владимирович? Ведь знаешь, что я с тобой, на стороне царя Бориса.

– Тогда мы должны убедить стрельцов в обмане и коварстве самозванца.

– А сможем?

– У нас другого выхода нет.

– Эх, Борис Владимирович, чую, что не сносить нам голов. Казаки порубят либо стрельцы.