– А пушки видел?

– Нет. Покуда из леса смотрел за селом и округой, их еще не было. Водицы бы попить?..

Григорий указал на бадью с ковшом на лавке у двери.

– Так вот она, пей, сколько влезет. А перекусить не желаешь? Казаки что-нибудь найдут.

– Нет, благодарствую. У нас в лесу еда есть. Из дома хлеба взяли, солонины.

– Ну, как хочешь.

– Отцу-то что передать?

– Пусть считает ратников, насколько это удастся, посмотрит, где встанут пушки и иноземцы.

– Понял.

– Да ты воды-то попей.

Парнишка подошел к скамье, зачерпнул ковшом из бадьи воду, выпил неторопливо, с достоинством, утер губы, повернулся к Отрепьеву.

– А теперь дозволь удалиться.

– Погоди. – Отрепьев достал из мошны несколько монет. – Возьми. Это тебе за верную службу.

Глаза мальчонки заблестели.

– Благодарствую, великий князь, слыхал про твою щедрость, теперь увидел ее. Отдам отцу, он разделит на всех.

– Это тебе, Петюня. Мужиков я отдельно награжу.

– Еще более благодарю. У меня никогда не было своих денег.

– Теперь будут. А возьмем Москву, жить будете достойно, в достатке, без грабежей и поборов.

Парню бы радоваться, но он вдруг сник.

– Ты что, Петюня? – спросил Отрепьев.