– Княже! Ты уж меня звиняй, сразу не разобрал, вид у тебя такой странный, ни соболей, ни шапки, вот и оплошал! А Хорней дело говорит! Причал тут соорудим, склад тоже. Я своих зараз поучу, чтобы службу несли справно.
– Ладно, не гневаюсь. Вот, возьми для своих пива, – Саша показал на бочку.
Но вечером распрощались с Хорнеем и пообещали прийти тогда, когда будет готов склад и причал. Бегающие глазки атамана совершенно не внушали доверия.
А на обратном пути зашли опять в Очаков и договорились там, что будут строить причал за крепостью.
Месяца через три, уже перед ледоставом, в Очакове появился Хорней.
– Как же так, княже? Со мной ведь договаривались! По рукам били! Мы причал и склад сладили. А ты ни ногой!
– А не понравился мне твой Сирый! Скользкий какой-то. Глазенками туда-сюда. Жаден он!
– Был за ним такой грех, да весь вышел, царствие ему небесное! Задолжал он сотоварищам, а Гирей и не пришел. На Молдову не пошли, а деньги платить надо было. Так он, кошевой, в степь уйти захотел. Порубали его. Теперь у нас другой атаман – Остап Дашка, он от Лександра вернулся, как прознал, что Сирого зрубили. Он и раньше здесь был, да уезжал служить князю сотоварищи. Челом бьет, просит не оставить в беде. Товары нужны.
– Ладно, поглядим на следующего, завтра будем.
– Как завтра? Я же не успею!
– Так идем с нами!
– Сейчас отправлю обоз и приду!
Действительно, прискакал через час. Откинули аппарель, забрали его вместе с возком. Хорней долго не мог понять, как же так: никто не гребет, а корабль идет, и ходко!
Подошли опять к Хортице и Байде. Листва уже упала, видны сторожевые башни на Байде и строящиеся башни на Хортице. Основательно встают. От Байды отошел челн и встал выше по течению, чем LCU и «Снабженец».
– Бог помощь, княже! Признаешь?
Саша внимательно осмотрел бородатого худощавого низкорослого мужичка.
– Где-то видел, но мы не знакомы.
– Я – Остап Дашка, Евлампий Дашкевич, мы виделись в Нарве, когда посольство великого князя Александра туда прибывало.
– Такое посольство было.
– Я князя Данилы Глинского внук.