— Семь недель, — удрученно повторил Башка, — Ула, его же изучать нужно!

— Да иди ты, — поморщилась госпожа Экнахталь. — Надо тебе — изучай. А я посмотрю. Издалека.

Пижону было что сказать по этому поводу. Но он благоразумно промолчал. Зато Лонг отреагировал на женский голос и вернул беседу в прежнее русло:

— Ула, сходи к Готу, а?

— Зачем это?

— Тебя он скорее, чем Лиса, послушает.

— Хочешь сказать, — прищурилась немка, — у меня лучше получится водку клянчить? Я, между прочим, не пью.

— Врешь, — не выдержал Пижон.

— Ну, вру, — легко согласилась Ула.

— Сходи, а? Да, кстати, а кто у нас по расписанию часовых меняет?

— Я, — сказал Джокер, — и я не пью. А еще Костыль, — он уставился на Костыля. — И ты тоже не пьешь.

— Да ладно тебе…

— Костыль, — тяжело произнес Пендель. Тот надулся, но спорить не стал. Кошмар с Синим переглянулись и дружно вздохнули.

— Ладно, — подытожил Пижон, — остальным можно. Ну что, — он взглянул на Улу, — попросишь?

— Черт с вами.

Биолог вышла из кают-компании. Трепло дождался, пока дверь за ней закроется, и проворчал негромко, но так, чтобы все слышали:

— С нами черт, как же. Черт сейчас с Готом будет.

Ула сделала все, чтобы не выходить под дождь. Сначала, пробежав по узким коридорам, заглянула в рейхсканцелярию. Гота там не нашла. Через переход отправилась в рейхстаг, но и там майора не обнаружила. Тяжело вздохнув, Ула приоткрыла дверь на улицу. Выглянула. Поморщилась с отвращением. Свет горел в ремонтном цехе — самом дальнем.

— Разумеется, — кивнула немка, — конечно, — она выставила ладонь под дождь и тут же отдернула, — ничего другого и ожидать было нельзя. Все сволочи.