— Ула полезна, — спокойно возразил Зверь, — мы без нее пропали бы.

— Только не ты.

— И я тоже.

— Ладно, — Маринка вздохнула, — тебе давно пора было обзавестись постоянной женщиной, а то рефлекс вырабатывается: отымел — убил. В общем, эта твоя рыжая — тоже показатель.

— И что она показывает? — улыбнулся Зверь.

— То, что ты меняешься. Снова становишься человеком

— Да?

— Да. Я помню, каким ты был раньше. Лучше, чем ты сам, помню. Магистр разобрал твою душу и собрал заново, но он использовал при сборке старые детали. Он научил тебя жить в мире с собой, однако здесь этот мир стал очень уж напряженным. Только не ври, что не заметил. Ты с некоторых пор постоянно ищешь объяснения своим действиям.

— Я всегда…

— Ты всегда объяснял. Искать объяснений тебе раньше не приходилось. Почему ты взялся лечить, если раньше калечил?

— Я просто смог это сделать.

— Это не ответ. Но потом, когда ты понял, что не рассчитал силы, зачем было возвращаться в лагерь?

— А куда же мне было податься?

— Слушай, Олег! — укоризненно произнесла она. — Я понимаю, что у тебя уже сил не было на убийство. Один против пятерых ты бы не справился. Но даже я знаю, что из пулемета можно стрелять. У тебя на «Мурене» их два…

— Один. И одна скорострельная пушка.

— Да какая разница? Ты мог перебить их всех с воздуха. Ну что бы они сделали с тобой, когда ты в небе?

Зверь закрыл глаза и с полминуты лежал молча. Потом озадаченно хмыкнул:

— Смеяться будешь. Об этом я не подумал.

— Во-от, — Маринка наставительно подняла палец. — А ведь даже у твоего Гота в голове не уложится, что Зверь. — и вдруг не подумал. Хотя он к тебе относится почти как к человеку. Ты себе что сказал? Четверо лучше, чем один. Глупо спасать четверых, чтобы убить потом куда больше. Вспомни себя год назад. В Екатеринбурге ты убивал, не считая. А о том, чтобы спасать, речи не шло.

— Просто не было необходимости.