Она заметила Джилл в импровизированной юбке из свитера и добавила:

– У меня было полотенце, дорогая, но я уже отдала его девушке, которой оно было нужно еще больше, чем вам.

– Все равно спасибо.

– Можно я побуду с вами, пока гляделки не заработают? Почему-то я не чувствую себя в безопасности. Меня зовут Гленда Хоторн.

Мы представились. Гленда Хоторн пожала нам руки. Темнело. Высокие живые изгороди скрывали город, но когда вспыхнули огни Вествуда и Санта-Моники, разница оказалась впечатляющей.

Полиция не спешила чинить гляделки.

Мы дошли до луга, на котором Общество любителей творческих анахронизмов порой устраивало турниры. Они сражаются специально утяжеленным оружием, имитирующим мечи, боевые топоры, дубинки с шипами и так далее. Все оружие снабжено маячками для защиты от чужих рук. Луг большой и ровный, на нем нет деревьев, края загибаются кверху.

На одном из склонов что-то шевельнулось.

Я остановился. Движение не повторилось, но в отраженном от белых облаков свете я разглядел розоватую человеческую фигуру и рядом с ней бледный прямоугольник.

– Я сейчас, – тихо сказал я.

– Не глупи, – фыркнула Джилл. – Здесь негде спрятаться. Пойдем вместе.

На погнутом пустом плакате отпечатались следы ботинок. Его владелец поднял на нас полный страдания взгляд. Под носом парня засохла кровь.

– Кажется, мне вывихнули плечо, – с трудом прошептал он.

– Я посмотрю, – сказала Джилл.

Она склонилась над ним, ощупала плечо, собралась и с силой дернула его за руку. Парень с пустым плакатом завопил от муки и отчаяния.

– Готово, – удовлетворенно заметила Джилл. – Болит?

– Уже меньше, – слабо улыбнулся он.

– Что случилось?

– Меня хотели прогнать – толкали, пинали. И я пошел прочь. Правда пошел. А потом один гад вырвал у меня плакат… – Он на мгновение умолк и сменил тему. – Я никого не обижал своим плакатом. Я студент, будущий психиатр. Пишу диссертацию о том, что люди видят на пустом плакате. Как на чистых листах в тестах Роршаха.

– И как на него реагируют?