– Мы думали, ты смылся, – сказала Джилл.

– Я пытался.

– И?

– Вы же знаете, как сложно устроены выходы. И это правильно, а то через них мог бы проскочить кто попало.

Рон запустил обе пятерни в волосы, но его прическа ничуть не изменилась.

– В общем, все выходы перестали работать. Наверное, были подключены к той же схеме, что и гляделки. Я этого не ожидал.

– То есть мы заперты, – подытожил я.

Досадно. И в то же время я испытывал странный трепет.

– Как по-твоему, это надолго?

– Без понятия. В парк нужно прислать новые гляделки. А еще починить систему лучевого питания, разобраться, как я ее поломал, и закрыть лазейку. Наверное, мою троянскую гляделку уже разобрали на части, но полиция этого не знает.

– Да сюда попросту направят копов, – сказала Джилл.

– Посмотри по сторонам.

Повсюду валялись детали гляделок. Ни одна не уцелела. Только совсем тупой коп полезет в свободный парк.

Не говоря уже о том, что это испортит атмосферу парка.

– Надо было захватить поесть, – сказал Рон.

Справа от меня мелькнул плащ. Синяя бархатная лента, переливаясь, парила на высоте пяти футов, словно ковровая дорожка. Я не обратил на нее внимание спутников, чтобы не расстраивать Рона. Он и не заметил.

– Вообще-то, я даже рад, что так вышло, – с воодушевлением сообщил Рон. – Мне всегда казалось, что анархия – жизнеспособная форма общественного устройства.

Джилл из вежливости одобрительно хмыкнула.

– В конце концов, анархия – всего лишь крайнее проявление свободного предпринимательства. Что такого может правительство, чего не могут сами люди? Защитить нас от других стран? Если бы анархия царила повсюду, мы бы не нуждались в армиях. В полиции – возможно, но полиция вполне может быть частной.