Голос. Она вся обратилась в слух.

– Полли, – сказал он, – ты должна мне доверять.

Она хотела ответить, выразить свою благодарность, попросить обладателя голоса, чтобы он продолжал разговор, взмолиться, чтобы отпустил ее. Но не могла говорить.

– Я бы рад освободить тебя, вернуть в мир красок, прикосновений и запахов, – сказал голос и добавил с мягкостью, сочувствием и сожалением: – Но пока я не могу этого сделать. Есть люди, которые вынуждают меня держать тебя здесь.

Голос перестал быть ничейным, бесплотным. Полли поняла, кому он принадлежит.

– Гарри Кейн и Джейхок Худ. Это они не дают освободить тебя…

Голос Кастро. Захотелось кричать…

– …потому что ты провалила задание. Ты должна была добыть исчерпывающую информацию о рамроботе номер сто сорок три, но не справилась.

«Ложь! Ложь! Я справилась!»

Она хотела прокричать правду, всю правду. Но ведь именно этого Кастро и добивается! А она так долго не говорила!..

– Ты пытаешься мне что-то сказать? Возможно, я смогу уговорить Гарри и Джейхока, чтобы разрешили освободить твой рот. Ты ведь не против?

«Я буду просто в восторге, – подумала Полли. – Я расскажу всем тайну твоего происхождения».

Удивительно, что еще осталась способность соображать. Сон – вот что помогло. Сколько она здесь? Не годы, даже не дни; она бы чувствовала жажду. Если только ей не вливали воду внутривенно. Какое-то время она проспала, это ясно. Кастро не знал о милосердных пулях. Он пришел на несколько часов позже.

Где же голос?

Тишина. Полли ощущала слабую пульсацию сонной артерии; но едва ухватилась за этот стук, исчез и он.

Где Кастро? Оставил ее тут гнить?

«Говори! Говори со мной!»

«Планк» был велик, но его жилые помещения занимали менее трети объема: три кольца герметичных отсеков между грузовыми трюмами вверху и водяными топливными резервуарами и ядерными посадочными двигателями внизу. Для основания самодостаточной колонии требовалось много груза. И уйма топлива для приземления «Планка»: жесткая посадка на управляемой водородной бомбе – это куда хуже, чем падение паяльной лампы на пуховую перину.

Жилые отсеки не занимали много места. Но и тесными они не были, поскольку помещения в кормовой стороне коридора рассчитывались на комфортное проживание лишь трех растущих семей.

Вот почему допросная Хесуса Пьетро когда-то была гостиной – с диванами, карточным столом, кофейным столиком, экраном ридера, подсоединенного к корабельной библиотеке, и маленьким холодильником. Столы и другие предметы мебели исчезли, давным-давно отрезанные горелками от внешней стены. Для космического корабля, где лишнего места не бывает, это была большая комната – просто роскошная. Да и как иначе? Ведь ее жильцы не могли выйти на улицу и подышать свежим воздухом.