– Грейвинг, но ты... во дворце...

– Тс-с, Рыжик. – Она с улыбкой отодвинулась от него на расстояние вытянутой руки. Он вдруг заметил, что подобно старику, которого больше не было видно, она казалась старой, хотя внешне осталась такой же, какой он оставил ее там, в переходах под дворцом... Он отогнал это воспоминание. Ему не место было здесь.

– Я потерял твою монету, – сказал он.

– Нет, она здесь, – возразила она и улыбнулась своей особенной, такой знакомой улыбкой. – Я горжусь тобой, Ивард.

И вдруг он понял: на самом деле она далеко-далеко от него, пусть даже ему кажется, что она сейчас рядом, и что, называя его по имени, она имеет в виду его всего – каким он был, стал и будет потом. Та часть его, что была синим огнем, ясно понимала это, поскольку память ее простиралась назад во времени намного дальше, чем его собственная; но для той части его, что оставалась совсем еще юным, смертельно усталым пареньком, это было слишком, и чернота, просочившись сквозь синий огонь клубами дыма, окутала его покоем и унесла прочь от ее улыбки.

30

30

Осри не отходил от отца, глядя на него со все большим беспокойством. Он видел, как маленькая женщина разговаривает с остальными – сначала с Вийей, которая резко повернулась и вышла. Осри смотрел ей вслед не без зависти: жаль, что не он первый додумался до этого. Потом она обратилась к Брендону, и Осри ощутил легкую иронию по поводу собственного раздражения из-за такого вопиющего нарушения придворных приличий.

– Интересно, долго ли нам придется торчать здесь, – пробормотал он себе под нос, не уверенный, насколько хорошо передаются звуки в этом высоком сводчатом зале.

Отец его не ответил, и Осри нервно оглянулся в приступе иррационального страха. Себастьян напряженно смотрел в сторону алтаря. Осри повернулся проследить его взгляд – как раз вовремя, чтобы увидеть Иварда; запрокинув голову, тот отшатнулся от стола, сделал шаг вниз по ступенькам и упал на каменный пол.

– Телос! – поперхнулся он. – Что случилось?

– Полагаю, он пил, – странно отсутствующим голосом ответил Омилов. – Я видел его только со спины.

– Что ж, я сказал бы, что пить или есть что-то здесь значит напрашиваться на какую-нибудь галлюциногенную дрянь. Как иначе они наводят на людей свои знаменитые кошмары?

Омилов не ответил. Осри увидел, что тот даже не слышал его, глядя на склонившегося над Ивардом одного из сопровождавших их солдат. Осри раздраженно вспыхнул, но промолчал. Из тени в углу помещения появились и направились к ним две фигуры в темных рясах. Морпех и монахи обменялись несколькими фразами, но тут Ивард пошевелился.