Он спросил ее об этом, но она только пожала плечами со слабой улыбкой.

— Я сама не знаю, почему выразилась таким образом. Прямо дельфийский оракул, правда?

«Это значит не просто “туманно”, — подумал Омилов. — Кажется, дельфийские пророчества имели некогда религиозную окраску».

Сумрак голографического зала стал казаться ему давящим, и он через босуэлл включил свет.

— Пойдемте лучше в мой кабинет — там нас никто не побеспокоит.

Он не мог больше отрицать реальности сферы, в которой действовала Элоатри: он испытал ее власть на себе и видел, как благодаря трудам Элоатри собралось искомое ею полиментальное единство. Но он нуждался в сугубо рациональной обстановке своего кабинета, чтобы уравновесить его мистику, не поддающуюся его разуму.

Он усадил гостей в мягкие кресла в уютном уголке, отгороженном от прочего помещения банком пультов. Стюард принес кофе. В ручище Мандериана чашечка казалась до нелепости маленькой. Он все делал маленьким — даже кресло, на котором сидел. Элоатри рядом с ним выглядела совсем невесомой.

Омилов отпустил стюарда и включил глушители звука.

— Себастьян, я буду с вами откровенна, — сказала тогда Элоатри. То, что она назвала его по имени, подчеркивало важность ее слов. — Я не гарантирую, что Единство сохранит Пожиратель Солнц, а не уничтожит. Мы называем такой союз «дверной петлей времени», хотя не знаем, откроет она дверь или закроет. Но цель Флота — уничтожение, и вы это знаете.

— Да, — вздохнул Омилов. — Я пытался разубедить их и буду продолжать, но успеха в этом не добьюсь, это ясно. Даже Панарх как будто склоняется к такому решению. Но даже если эйя рвутся туда, как вы убедите капитана Вийю и ее команду, не говоря уж о келли, отправиться на Пожиратель Солнц?

— С келли вопрос уже решен. Когда прибыл их Старейшина, геном Архона перешел к нему, и Портус-Дартинус-Атос обрели свободу. Я уверена, что, если Ивард полетит, они последуют за ним — Ивард же поступит так, как скажет Вийя.

— А она согласится?

Элоатри посмотрела на Мандериана, и тот осторожно поставил свою чашку.

— Встреча двух темпатов — всегда проблема, — уклончиво сказал он. — Нас так мало именно потому, что мы редко вступаем в браки: обратная связь при сексуальном контакте может оказаться роковой. Когда-то на Должаре все обстояло иначе, но ритуалы Хореи потеряны для нас. Я говорю вам об этом, гностор, чтобы вы поняли, почему мотивы Вийи могут быть ясны и в то же время темны для меня. Каждый темпат, встречая другого, старается несколько притупить свое восприятие, чтобы избежать перегрузки, но многое все-таки просачивается. Вийя до некоторой степени мне доверяет, и я знаю, что ей стало известно обращение Барродаха к темпатам. Она не только согласна лететь на Пожиратель Солнц, но очень этого желает. Для нее это и бегство, и ответный дар — она еще никогда не чувствовала себя столь сильно обязанной кому-то. — Мандериан помедлил, подыскивая слова. — Дело осложняется тем, что отношения такого рода необычны... для должарианцев. Это лежит в той части ее души, которая мне недоступна, — но даже если бы она открылась мне, я, пожалуй, ничего бы не понял. Но ощущение необходимости вернуть долг очень сильно в ней — возможно, это сублимация того, другого чувства.