– Кто за немедленный бой на равнине?

"За" высказались два мелких лорда, и сам лорд Толокамп возвестил:

– Я тоже присоединяюсь к этой группе.

Трое на трое. Тогда Толокамп обернулся к молчавшему Мальерону. Тот поглаживал свою остренькую, клинышком бородку, возведя лукавые глаза к потолку. Командующему стало одновременно и легко, потому что не он произнесет главную фразу, и обидно, ибо право решающего голоса перешло к другому лорду, да ещё к какому – к тому, кого все открыто считали предателем и сочувствующим гхалхалтарам.

– А что же вы?

Мальерон словно только очнулся.

– Я? – он скромно улыбнулся, отчего по старому лицу его рассыпались выщербины морщин. – Я за сражение в поле.

– Предатель, – выдохнул лорд Добин.

***

Этельред почувствовал, как кто-то схватил его за плечо и затормошил.

Голова графа заелозила по подушке, словно укоризненно покачиваясь. Этельред всхрапнул и раскрыл глаза – перед ним со свечой в руке стоял оруженосец.

– Что ты, Винфильд? – сурово спросил граф.

– Ваша милость, к вам посланец от лорда Толокампа. Говорит, что обязательно надо поговорить с вами.

– Правда? – Граф сел, осоловело озираясь вокруг. – Что ж, веди его.

– Сюда?

– А куда же еще. Не буду же я в таком виде выходить на улицу!

Оруженосец понятливо кивнул и поспешил из комнаты.

Этельред посмотрел за окно. Снаружи стояла такая темень, что были неразличимы даже стены стоявших вплотную домов – отряд остановился на ночлег в городе Устург.

Внизу послышались шаги. Дверь приотворилась, и в образовавшуюся щель протиснулся оруженосец со свечой. Следом впорхнул быстроногий молодой дракун. Даже при тусклом свете одинокой свечи граф заметил на лице посланца свежий румянец от ночного полета на свежем ветру.

– Что имеешь мне сказать, молодец? – Этельред подался вперед.