Даже если кто-то случайно и натыкался на кадр, который честно гнал в Сеть Пфайфер, то торопливо листал кадры дальше, до Мексики. До братских Кораблей, ведь беспилотный аппарат, потеряв связь с оператором, продолжал гнать информацию в Сеть: ...Корабли-Корабли-Корабли-Корабли-Корабли-Корабли...

А в Понизовке... Ну да, огнеблок с оперативной машины начал стрелять, перерубил длинной очередью двух спецназовцев, да, ярко-красная кровь на снегу была очень зрелищной, но мяса в Мексике было больше... Там было интереснее. А тут...

– Лежать! – прогремели динамики автобуса голосом Быстровой.– Всем лежать! Вы хотели меня убить? Не получится!

И все космополеты произнесли вместе с ней: «Не получится».

А еще одна длинная очередь над головами жителей Понизовки и одиночный выстрел в голову спецназовца подтвердили, таки – да, таки – не получится.

Николаев толкнул стоящего рядом Петруху и упал в снег.

– Ложись! – крикнул Лукич.– В снег все ложитесь!

Участковому привыкли верить. Да, он только что пытался помешать селянам устроить самосуд, но сейчас... Мужики падали в снег и тащили за собой баб.

Лежать! Лежать! Это сейчас было самым важным.

Касеев сидел, прислонившись к борту автобуса. Пфайфер – рядом.

– Вот так простужусь,– пробормотал Генрих Францевич,– простатит, аденома, рак...

– Пуля в голову,– сказал Касеев.

– Вряд ли. Мы в мертвом пространстве. Вон у полковника спроси.

– В мертвом,– подтвердил полковник, вытирая лицо снегом.– Кажется, только мы втроем.

– Не шевелиться,– приказала Быстрова.

Один из спецназовцев попытался переползти к автобусу, и пуля пригвоздила его к снегу.

– Никто не шевелится! – прокричала Быстрова.

– Вот ведь сука,– сказал Томский.– Что это с ней?

– А что вон с ними? – спросил Пфайфер, указывая на космополетов.– Нанюхались порошка до полного этого самого... правда, Женя?