Александр с видимым нежеланием кивнул.

Иван разжал хватку – нарочно резко, без компенсирующего движения, которое могло бы смягчить возврат суставов привратника в нормальное положение. Планид невольно охнул и выронил из затекшей руки костыль. Тут же подобрал левой рукой, спросил:

– Кто тебе рассказал о нас, обломок? Сонька?

– Сам догадался, – ответил Иван. – Тут и колон бы сообразил, откуда ветер дует, увидев, как ты на этих девок попер. А тем более – услышав, какими словами они огрызаются. Выходит, я прав. У вас связь, и ты не хочешь, чтобы Феодору у тебя забрали. А она, похоже…

– Да какая, к дьяволу, связь! – мрачно перебил его Александр. – Я для нее вроде котенка. Подразнила, поиграла и прости-прощай. Сейчас вот во дворец собралась.

– А ты ей, значит, горга в комнату. Чтобы товарный вид чуток попортить.

Планид посмотрел на Ивана с недоумением.

– Я? Горга?

– Ну не я же.

– Обломок, да ведь ты, оказывается, дурак, – сказал Александр, развернулся и пошел прочь.

Хруст

Других происшествий в первую ночь дежурства, можно сказать, не случилось. Разве что назвать происшествием встречу с парой горгов, один из которых успел-таки скрыться, а второй получил перелом позвоночника и был добит подоспевшей Барой. Однако столкновения с горгами давно перестали быть для Ивана чем-то выдающимся. Его диковинный нюх на этих тварей крепнул и усиливался день ото дня (вернее, ночь от ночи). В последнее время имяхранитель при необходимости мог выйти на точку встречи с лунными псами полностью без участия сознания. Его, что называется, «ноги сами вели». Как ни странно, обратным действием этот феномен не обладал: горги по-прежнему воспринимали Ивана, как самого обычного человека, и остерегаться его не научились.

Конечно, для сопровождавшей его Сонюшки появление зверей и последовавшая короткая баталия стали событиями незабываемыми. Уже в первый момент напуганная девчонка напрочь забыла о собственном высокомерии, ухватилась за бок имяхранителя совершенно по-бабьи и завизжала – то ли от страха, то ли от неожиданности. Горги, словно приободренные этим визгом, решили вступить в игру. Ощерились и даже сделали вид, что вот-вот бросятся. А может, и в самом деле намеревались броситься? Иван помедлил несколько секунд, наслаждаясь первобытным ощущением воина и защитника, от мужества которого зависит жизнь его женщины. Потом мягко высвободился из Сонюшкиных объятий, сделал гигантский прыжок с места и угостил более крупную тварь по спине кистенем. На горга точно небеса свалились: он рухнул на брюхо – мягкий, как будто бескостный. Вторая зверюга – кажется, самка – в славнейших традициях стаи немедленно дала деру. Преследовать ее Иван не стал, зная, что той будет сейчас не до продолжения охоты.