У того-то на шее болтался знак вольного мага! Тьфу — уже скоро год здесь, и так лопухнуться!

— Насчет свадьбы — это надо с нашим генералом, то есть, ассаардаром, переговорить. Без его позволения — ни-ни.

— Ага! — важно кивнулГэорил. — Сегодня же и переговорю! Ваши переговорники у меня ведь есть.

Ильгиз все так же стояла, гордо выпятив обнаженную грудь и нимало не смущаясь присутствием посторонних. И смотрела, смотрела своими сапфирными ведьмиными глазами как будто бы прямо в душу Крайнева.

Теперь жениться придется, брат ситный, — вздохнул Макеев жалостливо, когда они оставили покои девушки. — Дело-то международным скандалом попахивает. А оно нам надо?

— Да уж, — потупился Крайнев.

— Я этого так не оставлю! — плевался батальонный замполит, гневно взирая на подчиненного. Извращенец! Педофил! Под трибунал пойдете, Крайнев — за растление малолетних!

«Ничего себе малолеточка!» — майор вспомнил вполне зрелую фигурку местной принцессы (разумеется, оставив это мнение при себе). А заодно — и саблю в ее не по девичьи крепкой руке. И надо сказать, то что всего пару минут назад его шея была на расстоянии лишь одного взмаха от великолепного синего клинка, не вызывала в нем положительных эмоций.

И еще подумал, что главой данной молодой семьи будет вовсе не его подопечный.

— А с чего вы взяли, что он посрамил честь советского офицера? — вдруг спросил Макеев. — Судя по всему, этой ночью он как раз ее поддержал…

Косарев с некоторой оторопью уставился на комбата, потом на заместителя.

— Знаете что, — наконец нашел что сказать Иванов, — вы как хотите, но рапорт я подам. И пусть начальство решает.

— Пусть начальство решает, — махнул рукой комбат, не сомневаясь в резолюции Тихомирова.

Быть, быть старлею женатым.

И еще подумал, что главой новой молодой семьи будет вовсе не его зам по политической части.

А сам виновник переполоха вновь и вновь вспоминал сапфирные глаза и точёное тело Ильгиз… И прошедшую ночь. Наверное, всё к лучшему.

Москва. Кремлевская» больница в Кунцево. 198.. год

То, что генсек очень болен, было видно и невооруженным глазом. Впавшие пожелтевшие щеки, мешки под глазами, обескровленные губы, сжатые в тонкий шнур. Представив, какую боль испытывает этот всесильный человек, Мезенцев вздрогнул. Врагу не пожелаешь, не то, что главе родного государства. Но… — возникла не совсем красивая мысль, — возможно это подтолкнет Шефа повнимательнее отнестись к его записке. Хотя совещание с участием двух из трех руководителей «Порога» созвано не из за неё а из за доклада Сентябрьского. Тот отчебучил нечто неслыханное — пользуясь тем что кроме командующего ОГВ подчинялся еще своему руководству по линии ГРУ, накатал рапорт где не много ни мало посоветовал «решительно пересмотреть цели и задачи» плана «Порог». Да какое-там — человек похоже решил угробить свою карьеру.