Домашников взял ещё немного вправо.

– Вот, сейчас будет улица, ведущая к гостинице, где я жил – Эджвэр-роуд. А здание с обвалившимся куполом, видите? Театр «Одеон». Бывший театр, конечно.

Майор пожал плечами – театр как театр, и не такой уж большой, судя по всему. По улицам кое-где двигались редкие люди, всё больше группами по трое-четверо. Большинство с разномастным оружием.

– Прямо военное положение, – заметил Фёдор. – Даже у нас так не ходят.

Дымя, по улице проехал грузовик с уродливым кубом газогенератора – знакомая до боли ситуация.

– А как твоя гостиница называлась? – продолжал любопытствовать Исмагилов.

– Отель «Ландон Метрополитен», – ответил Пётр. – Ничего отель… тоже был, как я понимаю. Швейцар в ливрее стоял: «Здравствуйте, сэр», «добро пожаловать, сэр». Да вон он, виднеется…

– Кто, швейцар? – пошутил Фёдор.

– Отель, – вздохнул Домашников.

Он показал пальцем прямо вдоль улицы, над которой они летели. Впереди высилось здание без малого десятка в три этажа. Когда-то его зеркальные стены сверкали на солнце. Сейчас там, где стёкла уцелели, их покрывал слой пыли и копоти.

– А народ-то здесь шастает практически весь белый, – присмотревшись к редким прохожим, констатировал Пётр.

– То есть? – удивился Исмагилов.

– Да вот когда я тут был в командировке, этот район облюбовали негры и особенно арабы. В первый вечер, помню, вышел прогуляться – как в Арабские Эмираты попал, честное слово: сидят одни мужики в кафе вдоль улицы, кальяны курят, везде речь арабская. А сейчас все белые ходят – видно хорошо.

– Да-а, – покачал головой Гончаров, – видимо, у них тут сейчас везде сплошные гетто по религиозным и расовым признакам. Доигрались, одним словом, козлы.

Справа виднелся ещё один бывший парк, сейчас тоже почти очищенный от деревьев. Среди рядов возделанных грядок блестела вода прудов.

– А вон там ещё правее в стороне знаменитая Эбби-роуд, слышали?

– Это у «Битлз» был альбом такой, кажется? – вспомнил Александр.

– Точно! – обрадовался Домашников. – Мы с нашим главным инженером ходили туда фотографироваться рядом со студией «И-Эм-Ай». Интересно, что с Маккартни случилось в этой каше?

– Кто его знает? – хмыкнул Гончаров. – Одно могу сказать: вряд ли песни пишет, даже если ещё жив.

Некоторое время летели молча. Городские кварталы начали переходить в плавные волны лондонских пригородов, состоящих из небольших одно– и двухэтажных домиков. Кое-какие выглядели совершенно целыми, некоторые выгорели дотла, но маленькие садики, в которых оставались кусты и всё ещё цвели цветы, сильно оживляли пейзаж, делая его не таким каменно-унылым, как в центре.