Остальную часть вечера они провели, участвуя в пирушке. Офицеры Фалькенберга и фридландцы оказались образованными людьми, и Гленда Руфь провела очень приятный вечер: все в зале соперничали, стараясь привлечь ее внимание.

Ее учили танцам и песням десятка культур, и она выпила слишком много.

Наконец Фалькенберг встал.

— Я провожу вас до вашей квартиры, — сказал он.

— Хорошо. — Она взяла его под руку, и они прошли через редеющую толпу. — У вас часто бывают такие пирушки? — спросила девушка.

— Когда можем. — Они дошли до выхода. Словно ниоткуда возник рядовой в белом и открыл перед ними дверь. На шее рядового уходил под воротник рваный шрам, и она подумала, что ей было бы страшно встретиться с ним где-нибудь в другом месте.

— Спокойной ночи, мисс, — сказал рядовой. Голос его звучал необычно, чуть хрипловато, как будто он искренне о ней заботился.

Они пересекли плац. Ночь была ясная, и небо полно звезд. С реки, которая протекает мимо старой крепости, доносились слабые звуки.

— Хотела бы я, чтобы это никогда не кончалось, — сказала Гленда Руфь.

— Почему?

— Потому что… вы здесь создали искусственный мир. Стена славы отгораживает вас от реальности, от всего, что мы делаем. А когда этот мир исчезнет, вы снова пойдете на войну. — Назад, к тому, о чем пел тот мальчишка в старинной зловещей балладе.

— Хорошо сказано. Стена славы. Может, именно ее мы и строим.

Они дошли до квартир, отведенных старшим офицерам. Их двери были рядом. Гленда остановилась перед дверью, входить не хотелось. Комната пуста, а завтра ее ждет Совет… она повернулась к Фалькенбергу и горько сказала:

— А должно ли это кончаться? Несколько минут я была счастлива. А теперь…

— Не обязательно, чтобы это кончилось, но понимаете ли вы, что делаете?

— Нет. — Она отошла от своей двери и открыла дверь Фалькенберга. Постояла немного, потом рассмеялась. — Я собиралась сказать какую-нибудь глупость. Что-нибудь вроде: «Давайте выпьем на посошок». Но я бы имела в виду другое, и вы бы это знали, так что какой смысл в притворстве?

— В притворстве нет смысла. По крайней мере между нами. Притворство для солдатских девушек и для любовниц.

— Джон, боже, Джон, вы так же одиноки, как я?

— Да. Конечно.

— Тогда мы не можем допустить, чтобы пирушка кончилась. Пока остается хотя бы одно мгновение. — Она вошла в его комнату.