А о том, что последует дальше, думать не то что не хотелось — не моглось. Сейчас, на сцене, под лучами прожекторов, Володя ощущал, что они с Леей теперь одни — совсем одни. Володя знал, что эти, не Императором — Богом — дарованные им секунды принадлежат только им, никому больше. Словно опять они плыли в космосе в двухместном звездолете, почти вне времени и почти вне пространства. Жаль, что скоро все-таки придется расставаться — Володя сейчас ощущал Лею так ярко, так остро, как никогда раньше. Даже минуты близости не дарили Володе такого острого единения с возлюбленной, как эти странные, запредельные какие-то мгновения, будто проводимые ими в тишине и покое в самом центре бурного циклона, в который давно уже превратилась их жизнь.

— Благодарю Тя, Господи, — тихо шепнул Володя, возведя глаза вверх, — за нашу эту встречу. Прости меня за ропот и за сомнения и дай вынести то, что нам еще вынести предстоит.

— А что, так тоже можно? — негромко спросила Лея, когда Володин взгляд вновь опустился и коснулся ее глаз.

— Что? — не понял Володя, нежно погладив свободной рукой прохладную кисть Леи, уже лежавшую в его ладони.

— Ну, молиться, — сказала девушка. — Без книжки, без заученных слов. Так тоже можно?

— Можно, — сказал Володя, и Лея залюбовалась, какая у ее мужа, оказывается, может быть красивая улыбка.

Глаза Леи вдруг брызнули слезами, текущими теперь и по смешно сжавшимся, как у плачущей девочки, щекам, и по нежным, таким близким, таким привычным, но таким новым сейчас губам, которые уже словно растворялись в вечности, на пороге которой сейчас прощались молодые люди, и Володя не поцеловал их, а лишь нежно коснулся пальцем.

— Володенька… — сдавленным шепотом сказала Лея. — Ты прости меня, пожалуйста, что я так… с тобой обошлась.

— О чем речь, — улыбнулся Володя, трогая пальцами щеку Леи. — Вот только хорошо бы нам надолго не расставаться, чтобы если уж судьба нам с тобой умереть, то поскорее и вместе.

— Давай просить Бога, — сказала вдруг Лея, — чтоб всегда вместе.

Володя с любовью смотрел в глаза Леи и чувствовал, и как много ему нужно еще сказать своей милой. Ему казалось, что они только-только встретились, что у них все еще только начинается. Но Владимир с болью в сердце понимал, что эти чудесные мгновения — сон, сказка, чудо… И что если они и будут где-нибудь вместе, то лишь в лучшем мире, куда — теперь он верил в это особенно остро — их заберет Господь.

В этот момент — Владимир хотел уже поцеловать Лею в губы на прощание, но не успел — на него навалились со спины несколько могучего телосложения анданорцев в белом, и потому Владимир, ощущавший себя ребенком в их мощных умелых руках, сумел лишь крикнуть жене: