Другое дело, если бы каждый раз после сборки лишней оставалась бы другая деталь… но обязательно оставалась… а сам наган действовал бы, но по-разному: один раз, скажем, стрелял бы пулями, другой — нафталиновыми шариками, третий — начинал бы выдувать розовые пузыри. Вот тогда, пожалуй, и я бы взбесился…

А сейчас я позволю своему бешенству вырваться наружу…

Я поставил релихт на режим резанья и раскроил дверь вдоль, от пола до притолоки.

Шаг вперед — как во сне, как в патоке, безумно медленно и плавно, плыву, отпихивая с пути половинки дверей: правым коленом и левым локтем, проплывают назад огненные линии, металл — дверь усилена стальным листом — еще не остыл, я в темной прихожей, еще толчок ногой, и я по пологой дуге, разворачиваясь ногами вперед, влетаю в гостиную и приземляюсь на ковер в классической позе для стрельбы, релихт перед собой на уровне глаз, только левая рука выброшена вперед-вверх — и замираю в этой позе… дурацкой, как сразу становится понятно… и каким-то вторым планом — неясное чувство досады или даже чего похуже, потому что слишком уж часто я в своих мечтах видел себя именно так: с оружием, готовым к стрельбе, а на мушке — тот, кто во всем виноват… слишком часто, и когда это произошло — вот сейчас, сию секунду, — я оказался не то что не готов… а как бы это сказать? В общем, выстрел был бы уже лишним. Выстрелы, кровь и трупы были уже ни к чему…

Тарантул сказал что-то, прокашлялся и повторил:

— Игорь?

Он не играл изумление. Он действительно был изумлен. Поражен до глубины души.

Если понятие «душа» хоть как-то применимо к Тарантулу — Оружие на пол, — сказал я. — И без штучек. Ты меня знаешь.

«Тыкать» Тарантулу мне еще не приходилось. Оказалось — не лишено приятности.

Он медленно отстегнул портупею с кобурой и бросил ее мне под ноги. Из кармана.

Левого бокового. Он достал маленький вальтер и точным броском положил его рядом с кобурой.

— Садись. В это кресло. Руки на подлокотники, ноги на стол.

Год 2002. Игорь 28.04. Полночь Где-то в Константинополе

Год 2002. Игорь

28.04. Полночь

Где-то в Константинополе

С виду это был простой пятитонный фургон. На борту алел исполинский знак «Трансавко» — известной фирмы, осуществляющей всяческие перевозки. Таких фургонов в городе сотни три, и ночью их можно увидеть где угодно: они развозят товары по магазинам и мелким складам. Только очень знающий человек сумел бы увидеть, что стекла кабины усилены пулестойкой пленкой… да и это не такая уже редкость: и водители грузовиков покупают ее на свои деньги (жизнь дороже), и фирмы, случается, предпочитают тратиться на это, нежели чем на страховки, лечение раненых и пенсии вдовам. Внутри же самого фургона был оборудован настоящий передвижной штаб. Второй подобный фургон, болтавшийся кварталах в двух, имел вооружение и вмещал десант из двенадцати полицейских управления «Н» — по борьбе с наркотиками. Специальным приказом министра их отдали в мое распоряжение. Впечатление энщики производили не отталкивающее, но, как положено служащим всяческих мелкоэлитарных подразделений, всеми способами стремились эту свою элитарность отлить в презрение и подарить дяде на память. Дядя, понятно, благодарил за подарок и раскланивался…