Трудно смотреть сквозь лиловые пятна.

Простой рабочий свет фонаря кажется слабым.

— Ох ты, — говорит за спиной Гаврик. Еще некоторое время он будет видеть, а я нет. Не надо было использовать свет. Надо было просто стрелять. — Пан, их что… заморозили?..

Вижу. Люди стоят. По стойке смирно. Шеренгами. Не шевелясь. Терракотовые воины.

А где же пресловутые баллоны с газом, где взрывчатка?..

— Гаврик, держи дверь.

Вот баллоны. Красные и голубые. Еще и кислород… Они торчат из холмика пены, а рядом со всем этим делом (хорошая мина… делать хорошую мину при плохой игре — пошло еще со времен народовольцев) стоит молодой человек, почему-то знакомый мне, и держит в руке коробочку с антенной.

Он тоже был на рисунке? Проходил по какой-то ориентировке? Или просто на кого-то похож?.

— Возьмите у меня эту штуку, — говорит он, — а то у меня рука…

С руки у него капает кровь. А вторая висит неподвижно вдоль тела, локоть огромен и багров… И вдруг, пролетев по каким-то ассоциативным трассам далеко-далеко, я узнаю его. Но сначала — взрыватель. Перенимаю. Все, он у меня.

По рации даю сигнал: «Подвал взят. Нужны саперы».

— Терс? — наконец решаюсь спросить.

— Да. Здравствуй.

— Ты… один?

— Один. Я здесь последний. Пан, пока я в сознании, — пусть твой напарник отберет оружие вон у тех, справа. Скорее.

— Гаврик!

Но Гаврик меня не слышит. Он стреляет вверх, по нему стреляют в ответ, а я не могу помочь ему — у меня в руке взрыватель. Если ослабить давление на маленькую тугую кнопку…

— Терс, сделай это сам.

— Да… попробую…

Он идет, качаясь.