— Что могли, вы уже сделали, — отозвался он со вздохом. — Похоже, Чрево разрешится до срока, в ближайшие часы, — вот тогда я покручусь!..

— И все ради того, чтобы поставить на ноги еще сотню уродцев? — Гигант покачал головой. — Ну предположим, Хранители не доберутся до вас и не воздадут за добро сполна… Крис, вы всерьез надеетесь обратить в свою веру этих порочных от рождения мальцов? Вы же не идиот, верно?

— Будет сложно, — признал Крис, — однако другого пути нет.

Он вдруг замолчал, и его пальцы заметались по клавиатурам с удвоенной быстротой.

— Эх, дружище! — произнес Горн насмешливо. — Вы же словно довесок при этом бурдюке. — Он покосился на разбухшее Чрево, подрагивающее в предвкушении скорых родов, и пожал плечами.

— Все мы служим чему-то, — спокойно возразил Крис. — Важно не делать этого по принуждению — из страха или ради выгоды. И служить идее, а не личности.

— А если выбора нет? Если ты не принадлежишь себе?

— Вы о рабстве? Но, мой друг, разве вы тогда рабошлема испугались? Нет, вас напугало то, что шлем мог сотворить с вами — вы ужаснулись рабства в себе. А во многих ли еще сохранился этот страх? И скольких вы освободите, даже избавив от внешних оков?

— Будущее покажет, — ответил Горн. — По крайней мере, у них будет выбор.

— А что выбрали вы? Разрушение?

— Надо же было расчистить место!..

— А строить кому? — спросил Крис. — Вы подготовили новых строителей? А новый проект?

Гигант рассмеялся.

— Не много ли на одного? — сказал он. — Я делаю, что могу. Или, по-вашему, мне не следовало в это влезать?

— Разве я вправе судить? У каждого свой путь.

— Возможно, но сейчас-то наши пути пересеклись!..

— И что?

— Послушайте, Крис, а вас не удивляет собственная судьба? — напористо заговорил Горн. — Какой Дух вас оберегает? Как вы — вот такой — ухитрились выжить в нашем проклятом обществе? Любого другого на вашем месте давно бы сунули головой в рабошлем, если не в петлю… Да я сам мог прикончить вас по крайней мере дважды!

— Меня? — Крис улыбнулся. — Зачем?

— На всякий случай. Слишком уж вы из ряда вон… И однако вы живы, невредимы, даже свободны — как вам это удалось, поделитесь?