— Привычка, — ответил Крис. — Слишком долго я живу.

— Разве? Вы же немногим старше меня.

— Телесно — да. Но, в отличие от большинства, я помню все прежние круги своей жизненной сути.

— Потому что Мировой Дух принял вас в себя?

— Именно.

— Так вы знаете все и про всех?

— Конечно. С тех самых пор.

— Что же вы столько времени морочили мне голову?

— А что я мог, Сокрушитель? — грустно спросил Крис. — Разве тогда вы поверили бы мне? Готовое знание не идет впрок — мне ли этого не понимать. Пока не доковыляешь до всего сам… Когда-то, по недомыслию, я принялся проповедовать открывшуюся мне истину и даже как будто преуспел в этом — но из моих Откровений люди сотворили религию, а кому нужны мертвые догмы? Что сохранилось в их памяти, кроме нескольких символов и формул? И что понимают они даже в уцелевшем?

— Крис, старина, — не утерпел Эрик, — так это вы и есть — Учитель?

— Что ж, когда-то меня называли и так, — подтвердил Крис.

— Но ведь это происходило тысячелетия назад!

— Ну да, с той поры минуло много веков… и десятки жизней. Сначала они не длились долго, хотя убить меня непросто; однако затем я научился управлять судьбой и стал доживать до естественного угасания. Но оставляя позади прах и тлен, я нес сквозь Время свой бессмертный дух. И злосчастную свою память.

— А больше вы не пытались вразумить огров? — спросил Горн. — Либо кого-то еще?

— Как же!.. — Крис усмехнулся. — За что был неоднократно и разнообразно казнен — во славу собственного же учения. А потом набрали силу Хранители и вогнали поток здешней цивилизации в жесткое русло. Как оказалось, на судьбу целого мира одиночка повлиять не в силах.

— И все же вы продолжали пробовать, — со смешком заметил Горн.

— Как и вы, я делал, что мог — точнее, чего не мог не делать. Если это и расширяло русло, то лишь на самую малость. Степени свободы оставались…

— Лукавите, Крис! — рявкнул исполин. — Разве не вы помогли мне взорвать Империю? Или не вы свели меня с Эриком?

— Я делал, что мог, — терпеливо повторил ученый. — Однако вы натворили куда больше, чем я смел надеяться, и теперь непонятно — к добру ли это? Конечно, прежний путь вел нас к гибели или к рабству — что, в общем, равнозначно, — но ведь этот процесс можно и ускорить?

— Учитель, кажется, вы усомнились в собственном учении? — весело спросил Эрик.