Сложил газетный лист, присоединил к другим, убрал в портфель. Взвесил на руке книжку. Яркий глянцевый том. Как и требовалось быть. Как мечталось. В оформлении обложки использован коллаж из газеты, первой гласно приклеившей к тогдашнему министру обороны кличку по названию автомобилей-иномарок, которые он коллекционировал. Это у меня, значит, двенадцатая… не то тринадцатая? Да, тринадцатая, чертова дюжина. Говорят, к концу второго десятка своих вышедших книг их перестаешь считать и начинаешь путать. Однако — тринадцать. Каков простор для нумерологических построений. Раскрывать роман нет никакого желания. Соображения под буквами алфавита продолжались.

Е)…конечно, я жил в лесу не как на необитаемом острове. Приемничек, правда, почти сразу сдох, но война — это не такая вещь, чтобы мимо пройти. Но, во-первых, до самой первой своей весны я был слишком занят борьбой за выживание и действительно ничего не знал. Позже — все-таки был я выключен из сферы действия средств массовой информации. Из-под давления СМИ. Это — полностью. А главное, ведь я уехал, чтобы забыть, вот и забывал. Да и помогли мне, как выяснилось, весьма успешно. На консервации я находился, по их меркам. Отсюда вытекает, что

Е) (замечательная буква) — с консервации я снят.

Женя спала, я поправил одеяло. Нехорошо смотреть на спящих, но я не мог оторваться некоторое время. Горел ночник, я видел ее полураскрытые, как у ребенка, губы. Выключил розовый колокольчик, потом подумал, что она может испугаться, открыв глаза в темноте, и снова включил.

Я сознательно не останавливал ее, когда она заговаривала со мной в этой квартире о Реке, о том, что все-таки запомнила оттуда. Слушают, так пусть.

Не слушают, так будут. Я не собирался из-за кого-то снова пугать мою возвращенную Эвридику. Лгать и изворачиваться в жизни в общем-то бесполезно, хотя преимущественно этим мы все только и занимаемся. Гораздо разумнее принять изменившиеся условия, постараться усвоить как можно скорее новые правила и найти среди них себе место. Я поэтому и сказал сперва, что не очень хочу домой. Что, если можно, чего-нибудь еще. А Сергей Иваныч с притворным пониманием головой покивал. Мол, ну, ясное дело, в те же стены!.. И предложил, значит. Такие квартиры наготове держат.

Вздохнул я около бара. Открывать не стал. Начинается третья моя жизнь, о которой, Перевозчиком уводимый, я подумал. Ведь так?

«…По-моему, так!»

«Здравствуйте. А ты откуда?»

«А я всегда с тобой. Для ума. Если ты чего умное решаешь, я тут как тут. Подтвердить. Я с тобой и на Том берегу был, только ты там на меня внимания не обращал. Прогонял даже».