— Мир в волнении, Михаил Александрович. Инна ничего не говорит, но, может быть, вы поясните?

— Мы тебя ждали, ждали. Я извелась просто. Ждать, знаешь, хуже нет.

— Есть. Хуже — догонять. Я знаю. Игнат, никогда не поминайте всуе слово «мир». Слишком оно многозначно. Там собрались? Отлично, можете передать, мы едем. Но сперва… назовите мне, где находится Университет. Территориально в городе.

— На Ленинских… на Воробьевых горах. — Инка.

— Моховая. — Игнат. Пояснил: — Я журфак заканчивал. — И с удивлением посмотрел на Инку.

— Вот так, Инесс. Нет Университета на Воробьевых. И не было никогда. Никто не помнит, кроме нас с тобой. Знакомая ситуация, угу?

— Кроме нас с тобой… — растерянно проговорила за ним Инка.

— Михаил Александрович, подождите, я чего-то не понял?

— Игнат, сколько в Москве высоток? Этих, сталинских? Навскидку, быстро.

— Пя… пять.

— Теперь пять. Две жилых, две гостиницы, МИД, а Университета, что последним возводили, — пшик. Стерся. Будто проект только на бумаге остался, как

и те, что похерены в связи с почившим вождем. Нет, Игнат Владимирович, это не заскок, шизофрения мне, к сожалению, не грозит.

— А почему — Университет? — быстро спросила уже освоившаяся Инка. — Вот просто нет его — и все? Его одного?

— А почему левое ухо первым отрезают? Потому что два сразу чересчур, а с какого-то надо начинать. Кто сказал — его одного? В Нью-Йорке, может, «Эмпайр» пропал, в Париже — Эйфелева башня, у нас — райцентр Задрищинск в Урюпинской области, в географии — остров Тасмания, с неба — созвездие Персея, из математики — теорема Евклида… В информвыпусках вам об этом не скажут. Знаете пример для дошколят — если пока ты спал, все предметы выросли в десять раз, все-все, и ты тоже, то, проснувшись, ты ничего и не заметишь. Ладно, меня это сейчас не интересует. Собирайтесь, собирайтесь, закройте рты. Упрел я уже, жарко.

— Выйдите на кухню. Оба. Мне переодеться надо. Ты прикид пока сними свой модный.

— Не хочу.

На кухне Михаил сказал:

— Игнатий Владимирович, прекратите смотреть на меня как на недобитую вошь. Что у вас с Инкой было — то прошло. Хватит, может, страдать и ревновать? Особенно пред неминучим ликом, — осклабился, — кошмарных потрясений?

— С чего вы взяли, Михаил Александрович? Я спокоен.

— А! — Михаил откровенно хмыкнул. — Ну-ну. Вы прихватили — я просил?