– Дело житейское, – сказал Цимбаларь. – Мы ведь тоже не ангелы. Такого успели наворотить, что внукам и правнукам не расхлебать.

– А ведь если вдуматься, этот Филиппов гений, ничем не уступающий, скажем, Эйнштейну. – Горемыкин остановился возле окна, из которого открывался прекрасный вид на Нагатинскую пойму. – Совершил такое открытие практически на пустом месте. Знать, не оскудела русская земля талантами!

– Эти бы таланты ещё и к полезному делу приложить, – буркнул Ваня.

– Относительно личных качеств Филиппова вы, безусловно, правы, – в разговор вступила Людочка, прежде осторожничавшая. – Но его открытие, можно сказать, было подготовлено всем ходом тогдашней научной мысли. Не следует забывать, что Филиппов защитил диссертацию в Гейдельберге, где его преподавателем был великий Гильберт. Он тесно общался и переписывался с Лоренцем, Пуанкаре, Планком, Минковским, то есть с людьми, находившимися на переднем крае науки, чьи идеи впоследствии легли в фундамент квантовой механики и релятивистской физики. Его постоянным консультантом был Бертло, крупнейший специалист-взрывотехник той эпохи… Жаль, что бумаги Филиппова не сохранились. Часть их пропала ещё в девятьсот третьем году, а остальные, по-видимому, уничтожил Шестопалов, понявший наконец, какого джинна он разбудил.

– Кстати, относительно этого Шестопалова… – Горемыкин облокотился на подоконник, что-то высматривая снаружи. – Как он вышел на след открытия Филиппова?

– Вот тут начинается область домыслов, – продолжала Людочка. – Скорее всего, абсолютно случайно, что в нашей жизни бывает не так уж и редко… Сначала Шестопалов восстановил теоретическую базу, наработанную Филипповым, а потом попытался повторить эксперимент, который сам изобретатель считал неудавшимся. Естественно, делалось это без всякого злого умысла… Как известно, первой целью Филиппова, тогда ещё и не думавшего о террористической деятельности, был Стамбул, столица Османской империи, извечного противника России… Можно представить, какие чувства испытал Шестопалов, узнавший, что в день, назначенный Филипповым, только век спустя, на мирный город обрушится страшное бедствие. Он, несомненно, догадывался, чья тут вина. Когда аналогичная катастрофа, хотя и без человеческих жертв, повторилась в Крыму, иллюзий больше не осталось. Шестопалову помимо своей воли удалось сделать то, над чем безуспешно бился Филиппов: вывести энергию взрыва из гипотетического искривлённого пространства в реальный мир. Забросив все дела, Шестопалов занялся лихорадочными поисками средства, способного предотвратить оставшиеся взрывы. Что стало причиной его душевной болезни: чувство вины, проблемы, связанные с братом-преступником, врождённые психические отклонения или нечто иное – остаётся неизвестным.