И, не в силах более справляться с нагрузками, начнёт устало притормаживать, давать прерывистые сбои… Выросшее было давление сперва придёт в норму, упадёт до принятых стандартов, на некоторое время там зависнет, а потом покатится по почти отвесной кривой вниз, пока не достигнет пиковой точки, за которой сердце, не чувствующее собственной силы, недоумённо трепыхнётся и остановится. До этого он начнёт буквально засыпать от слабости… Засыпать, чтобы больше никогда не проснуться. Ну и что, говорил сам себе Дик, разглядывая полученную мутноватую жидкость на тусклое свечение дежурной лампы. Мне больше некуда торопиться, но и ни к чему особенно с этим тянуть…
Он не спеша прочёл молитву о матери с отцом, загасил оплывшую свечу. Затем спокойно поднёс к губам посуду с напитком…
…Бархатные голоса давно исчезнувших певцов всё ещё старательно страдали о любви и прелестях жизни, и их песни словно завораживали и без того печальную тишину… Наконец затих последний аккорд, и плеер послушно выключился. Вместо него установившийся покой комнаты через минуту взбудоражил чей-то торопливый и тревожный голос:
— "Полярная Сова", говорит «Буран»! Скажите, что сейчас происходит? У нас давно нет связи с командованием! "Полярная Сова"! Ответьте! Нам было обещано выслать спасательную группу, но её всё нет! Как нам поступить? Если у вас какие-либо инструкции на этот счёт сверху? "Полярная Сова"… Вы первые, кого мы слышим на этих частотах! Что у вас случилось? Кто такие «спящие»? Почему нам не следует открывать дверей?! Не слышу вас, «Сова»! В эфире только ваш автоматический позывной!… "Полярная Сова", ответьте…
Всего этого уже не мог услышать почти седой молодой парень в полной парадной форме, сидевший на стуле и устало свесивший на грудь голову. На его ссохшихся губах, с угла которых на белую ткань натекла тонкая бордовая полоска, застыла умиротворённая улыбка…
…Карминово-красная, словно бурно, толчками исторгаемая израненным телом венозная кровь, трава. Стыдливо присыпанная редким колючим снегом. Каменный низкий и широкий «помост» — оплывший, замшелый и угрюмый… Больше похожий в свете последних тёмно-оранжевых лучей закатного солнца на жертвенник, залитый мучительными смертями невинных, чем на естественное природное образование. И насупленное низкое небо, хмуро и с угрозою взирающее на непрошенных гостей, что дерзнули нарушить доверительно приоткрывающий, шепчущий Вечности свои страшные тайны, покой Минувшего…
Место, завещанное им однажды Пра…
Кафых обводил огромное, пугающее размерами и мрачностью силуэтов урочище выпученными глазами. Здесь всё, абсолютно всё было не так, как в «нормальной» тайге. Поваленные и давным-давно окостеневшие остовы деревьев, словно отпрыгнувшие из последних сил от центра огромной поляны в стороны, упавшие в агонии… и не смогшие более подняться. И лишь несколько одиноких исполинов, что чудом перенесли здесь когда-то гнев рождения Пра, остались стоять, будто бросая неосторожный вызов безбрежности величия сильного…