— Предатель — это Роек. Верно?

— Ну? — Непонимающие глаза Чика уставились на него в ожидании продолжения мыслей.

— Вот Вам и ну, господин хороший… Простивший — Мони. Так?

— Так… — сбитый с толку Нортон начал нервничать, чувствуя себя недоумком, что никак не ухватит суть разговора.

Терпению Фогеля мог бы позавидовать сфинкс:

— Мистер Нортон, — профессор сдвинул очки на кончик своего мясистого носа и глядел теперь исподлобья, — если Вы всё ещё не можете выйти на дорожку верных рассуждений, вспомните эти вот строки. — Профессор дважды хэкнул, прочищая горло, и словно заправский диктор, хорошо поставленным баритоном, укоризненно прогудел:

"…на их телах нет общих знаков,

Они отмечены другим, -

Что Света сын, что воин Мрака,

Любой в мир сей пришёл нагим.

Но признак есть, что в Судный час

Отделит от сторонних вас.

Черты, чей счёт двенадцать есть, -

По ним вас можно перечесть.

Есть на челе графа одна:

Печати вашей сторона"…

Отвисшая бульдожья челюсть Чика могла бы захватывать воду из реки ковшами. До парня дошло, похоже. Они тут же загалдели наперебой, захлёбываясь собственными догадками, и теперь я едва успевал следить за нитью их рассуждений, переводя взгляд с одного на другого, словно следя за прыжками мячика для пинг-понга:

— Да, — кто-то погиб под землёй…, выполняя долг, видимо?

— Ага, и с ним остался, видимо, и тот "кошмар", — тот, кто "словом жил". Наверное, зомби! Я где-то читал, что есть звуковые импульсы, убивающие тело, но заставляющие жить мозг! Раб! Раб импульса! Это двое, две «стороны»…

— Верно, профессор, — зомби, как пить дать!