– Ты говоришь, как папа, – сдалась мама и улыбнулась грустно. – Ты стал очень на него похож.

Спать легли поздно. Володя нырнул под холодное одеяло и долго ворочался, пытаясь согреться. Заснул с наконец-то пришедшим ощущением радости. Жизнь выходила из пике. Он был свободен. Впереди брезжила новая жизнь. И Володя надеялся, что она будет более светлой и радостной, чем последние месяцы старой.

* * *

...Несколько стоящих по кругу свечей освещали фрагмент пола. Все остальное терялось в непроглядной черноте. От этого создавалась иллюзия, что место это находится вне пространства и времени.

Впрочем, время здесь текло. Его можно было ощутить и по горению свечей на полу, и по действиям людей. Их в помещении было двое. Один стоял поодаль, и в поле зрения попадали только ноги.

Второй сидел на полу в центре освещенного пространства. Его тоже не получалось увидеть. Пальцы сжимали мелок.

Рука с мелком аккуратно отметила несколько удаленных друг от друга точек. Сидевший на полу оглядел их по очереди, словно ключевые узлы будущей картины. На мгновение он замер. Затем, ползая по полу, начертил большой круг, вписав его в пространство между свечами.

Узловые точки оказались внутри круга. Свечи – снаружи, по периметру. Второй снова огляделся и опасливо, словно вспоминая что-то и боясь, что подведет память, принялся наносить линии внутри круга.

С каждым движением рука его двигалась все более уверенно. Линии разлетались в стороны и сходились в точку. Пересекались и шли параллельно друг другу. Внутри большого круга возникли несколько малых кругов, линий и треугольников, переплетающихся между собой в каком-то геометрическом узоре.

Следом за основными линиями стала возникать мелкая прорисовка. Сложное сплетение геометрических форм и линий зацвело вязью незнакомых символов.

Время шло. Сколько его утекло, было трудно даже предположить. Планомерное создание сложного и непонятного узора завораживало, заставляя забыть обо всем на свете.

Тот, кто был в круге, рисовал, чертил, писал.

Тот, кто стоял вне круга, наблюдал.

Они ничего не говорили. Казалось, речь здесь не нужна вовсе. Как в немом кино. Зачем болтать там, где все ясно без звука. И в этой слегка подсвеченной дрожащими свечами темноте была сконцентрирована та самая ясность.

Будто двое давно все поняли. Давно обо всем договорились. И теперь каждый выполнял свою работу или играл свою роль.

Здесь, в темноте, всем и все было предельно понятно.

Второй нарисовал последний значок, поднялся на ноги и оглядел свою работу. Узор поражал размерами и детальностью. Придумать такое мог либо гений, либо сумасшедший. Рисунок, несмотря на сложность, был логичен и закономерен. В нем была какая-то, пусть даже непонятная, но ощутимая суть и красота.