Так или иначе – раньше, чем начинать серьезный разговор с теми, кто ее вроде бы приютил (может быть, очень ненадолго), нужно было еще как следует подумать: чего тут может оказаться больше, помощи – или, напротив, новых опасностей.

Пока ни одного человека, кроме Таты, да еще той, что называлась и Катей, и капитаном, тут не удалось увидеть – может быть, кроме этих двух тут никого и не было? Пришли в негодность, например. Однако же незаметно было тех, порою трудно выразимых словами признаков, какие говорят о покинутости, заброшенности места. Хотя бы… хотя бы две обширные клумбы перед главным зданием, правее и левее входа. Цветы на них (отсюда определить их разновидность не удавалось), красные, голубые, желтые, образовывали узоры, понятные, наверное, каждому человеку в Галактике: на правой от входа клумбе – на фоне желтого круга красная восьмилучевая звезда, эмблема федеральных вооруженных сил; а на левой – в голубом круге красное сердце, каким его принято изображать. Этот второй символ заставлял поверить в то, что особой опасности в этих местах ожидать не следовало. Не витало в воздухе то ощущение напряженности, тревоги, какое Зора давно уже научилась воспринимать даже при самом слабом их присутствии. Наоборот, она и сама почувствовала, что как-то очень быстро успокаивается, все непонятное, что окружает ее, почему-то больше не тревожит, возникает такое настроение, какое сопутствует человеку, приехавшему куда-то для отдыха, а не для выполнения какой-то работы.

Зора при этих словах невольно подумала, что шагающая рядом Тата выглядела как раз так, словно только и делала, что отдыхала, занимаясь делами разве что на корте или в бассейне, а еще и… Зора умела достаточно хорошо определять при взгляде на женщину – удовлетворена ли она своей сексуальной жизнью, или у нее есть проблемы. У Таты проблем не было – разве что очень легкое нетерпение, словно скоро должно было произойти что-то, что ее удовлетворит.

А впрочем, это ни о чем не говорит: наверное, в них просто не заложено такой программы. Или еще вернее: вначале она была, а потом ее закрыли. Стерли. Их хозяева. Воспользовавшись этой самой башней.

Зора понимала, однако, – все это были только скороспелые гипотезы, полагаться на первые впечатления и мысли не следовало. Ошибка могла обойтись слишком дорого. Лучше было промедлить, чем поспешить с какими-то не только действиями, но и словами. Во всяком случае, при первой же возможности попытаться разговорить хоть одного обитателя поляны, пусть эту же Тату: тогда гораздо легче будет понять, что и как. А во время разговора, обычного, легкого дамского трепа, может сформироваться какая-нибудь разумная мысль, близкая к истине догадка.