Влад с силой потер лицо, подумал, что можно включить свет, но решил этого не делать.

За окном что-то полыхнуло, словно ярко-красная молния. Что-то на заводе, кто именно этим занимается — непонятно. На «Хартроне» куча всяких нелюдей. Что-то там у них общее, интернациональное. Уроды всех видов — соединяйтесь!

Жители соседних домов даже в мэрию писали о том, что какие-то жуткие химические запахи вырываются на улицу и проникают в квартиры. Им ответили, что тут работает цех разлива красок.

Самое смешное, что, может быть, не соврали, люди там тоже есть. И вполне могут загадить все вокруг.

Прошло тридцать минут, но художник не звонил. Влад называл про себя Каменецкого именно художником, не убийцей, не по имени-фамилии. Нейтрально — художником.

Еще через пятнадцать минут, когда Влад уже почти перестал ждать, телефон зазвонил снова.

— Это я, — сказал художник. — Извините, у меня тут было дело...

Судя по прерывистому голосу и частому дыханию, он только что либо бежал, либо перетаскивал тяжести.

— Какое дело? — спросил Влад, уже догадываясь.

— Вам нет дела до моего дела, — сварливым тоном ответил Каменецкий. — Потом, все в свое время. На чем мы остановились?

— На вашей теще и клоповнике на Ярославской.

— Да? Да... А, вспомнил. Вспомнил. Я просмотрел свое прошлое, и мне многое стало понятно. Я дважды проваливался в институт. Дважды. И не потому, что был дураком или бездарью. Приемная комиссия большей частью состояла не из людей.

Угадайте, кого они скорее бы приняли, человека или кого-то из своих? А взятку, как оказалось, я носил оборотню. А судя по фотографии моей группы — в тот год у зверья был неурожай, только пятеро были уродами. Подружкой моей тогдашней девушки была сатра. А я тогда еще сомневался, которую приглашать на свидание. Монетку бросал, выпал «орел». Если бы «решка», меня бы еще неделю выташнивало. Лучшие квартиры — у них. Лучшие места под солнцем — у них. Вы же сами наверняка заметили, что среди оперов их совсем немного, а вот среди судейских и адвокатов — большинство. Им нужно защищаться от нас, людей. Телевизор, политиков и прочих депутатов я смотрел как бестиарий. Вы тоже, я полагаю?

— Да, — честно ответил Влад.

— Я не проверял, но что-то мне подсказывает, что и среди ментов чужих тем больше, чем выше должность. Ведь так?

— Так, — снова подтвердил Влад.

— Страх у меня прошел, я стал смеяться. Хохотать! Кино — это что-то особенное. Модели... Половина самых шикарных моделей мира — не люди. Кривоногие, неуклюжие — вышагивают по подиумам. Особенно смешно видеть дефилирующих дейвона в микротрусиках с хвостиками наружу... Вы наверняка тоже это заметили. Ведь заметили?